Князья тьмы. Пенталогия
Шрифт:
Герсен откинулся на спинку стула: «С практической точки зрения это несущественно».
«Не судите опрометчиво! — воскликнул Деттерас. — Вы обращаете внимание исключительно на положительные признаки. Но задумайтесь на минуту о признаках негативных. Некоторых людей тревожат непонятные привычки и особенности их коллег. Вы такие особенности игнорируете на том основании, что символические признаки не говорят ни о чем существенном. Другие тревожатся, потому что не могут объединить и проанализировать всю воспринимаемую информацию». Герсен начал было возражать, но Деттерас поднял руку: «Возьмите, например, дебоширов с Шестой планеты Мицара. Вы с ними знакомы? Это религиозная секта».
«Я слышал, как о них упомянули несколько минут тому назад».
«Как я уже говорил, — не
Деттерас продолжал: «Здесь, на Альфаноре, обычаи еще сложнее. Мы вооружаемся на случай нападения или обороны, а иногда просто ради шутки, тысячами многозначных символических признаков. Искусство жизни на Альфаноре требует неистощимой изобретательности, ежедневно возникают напускные напряжения, неопределенность и взаимные подозрения становятся нормой».
Герсен развил мысль собеседника: «В связи с чем в обитателях Альфанора воспитывается чувствительность к мельчайшим вариациям символических признаков, неведомая дебоширам или сиренам».
Деттерас снова поднял руку: «Опять же, не спешите с выводами. Я изучал и дебоширов, и сиренов с величайшим вниманием — о каком-либо отсутствии чувствительности к признакам не может быть речи в обоих случаях. Сирены различают тончайшие нюансы неловкости в ситуациях, когда человек надевает маску «не по чину». Дебоширов я не настолько хорошо понимаю, но, насколько мне известно, их личные отличительные признаки не менее — если не более — рафинированы и разнообразны, чем наши. Позвольте процитировать аналогичную эстетическую аксиому: чем жестче каноны того или иного искусства, тем более субъективны вкусовые критерии. Если занять еще более дидактическую позицию, можно рассмотреть другую категорию разумных существ: звездных королей — нелюдей, внутренние побуждения которых заставляют их добиваться буквально сверхчеловеческого совершенства, доказывающего их превосходство. Они вступают, каждый в одиночку, в соревнование с человечеством, будучи совершенно не подготовлены — у них нет даже присущей людям врожденной подсознательной основы для формирования символов. Возвращаясь к Альфанору, однако, следует отметить, что местные жители предоставляют друг другу огромное количество совершенно достоверной информации, помимо многозначных и противоречивых сигналов».
«Что легко приводит в замешательство, если позволяешь себе отвлечься», — сухо заметил Герсен.
Деттерас тихо рассмеялся, явно довольный собой: «Вы прожили не такую жизнь, как я, господин Герсен. На Альфаноре правильное суждение о людях — не вопрос жизни и смерти, мы достаточно цивилизованы. Во многих ситуациях проще принимать на веру самооценку тех, с кем имеешь дело. Другой подход нередко практически нецелесообразен». Деттерас покосился на Герсена: «Что вас рассмешило?»
«Мне пришло в голову, что досье Кёрта Герсена, которое вы запросили в МСБР, еще не прибыло. Тем временем, вы находите практически нецелесообразным принимать на веру мою самооценку. Или даже свою собственную оценку».
Деттерас снова рассмеялся: «Вы несправедливы ко мне и недооцениваете эффективность МСБР. Ваше досье прибыло вовремя, за несколько минут до вашего прихода». Он указал на фотокопию, лежавшую на столе: «Должен заметить, я запросил досье в качестве ответственного должностного лица нашего учреждения. Надеюсь, вы понимаете обоснованность такой предосторожности».
«Что вы узнали из моего досье? — спросил Герсен. —
«Оно отличается исключительной скупостью сведений». Деттерас поднял документ: «Вы родились в 1490 году, но где? Ни одна из важнейших планет не указана. В возрасте десяти лет иммиграционная служба зарегистрировала вас в космопорте имени Галилея на Земле, куда вы прибыли в сопровождении своего деда, происхождение которого нам, возможно, также следовало бы проверить. Вы посещали обычные школы, вас приняли в Институт в качестве катехумена, вы достигли одиннадцатого уровня в возрасте двадцати четырех лет (впечатляющий прогресс, надо сказать), после чего покинули Институт по собственному желанию. Дальнейших данных нет; это означает, что вы постоянно проживали на Земле или сбежали с Земли незаконно, без прохождения регистрации. Так как в настоящее время вы находитесь в моем присутствии, последнее наиболее вероятно. Весьма примечательно, что человек может дожить до вашего возраста в таком сложно устроенном обществе, как ойкуменическое, не оставив после себя никаких официальных записей! Все эти долгие безмолвные годы вы были чем-то заняты. Чем и где? И с какой целью вы скрывали свою деятельность?» Деттерас вопросительно взглянул на собеседника.
«Если этих сведений нет в моем досье, — ответил Герсен, — значит, я не хотел, чтобы они туда попали».
«Естественно. Итак, досье нам практически ничего не говорит, — Деттерас отбросил фотокопию. — Вам не терпится задать мне несколько вопросов. Позвольте мне ответить на них с упреждением. Да, я знал Луго Тихальта — мы познакомились очень давно, когда я еще был новоиспеченным выпускником университета. Он ввязался в какую-то пренеприятнейшую историю и пропал бесследно. Пару лет тому назад он обратился ко мне с просьбой о предоставлении ему подряда в качестве наводчика».
Герсен глубоко вздохнул. Деттерас говорил с уверенностью, практически исключавшей притворство. Но ведь все они, все трое, говорили с уверенностью, не так ли? По меньшей мере, Деттерас подтвердил, что кто-то из трех — он сам, Войноткач или Келле — беззастенчиво лгал.
Кто?
Сегодня он видел Аттеля Малагейта, смотрел ему в глаза, слышал его голос... Герсен внезапно напрягся. Почему Деттерас ведет себя так раскованно, почти развязно? Кроме того, будучи исключительно занятым человеком, почему он тратит столько времени на случайного посетителя? Герсен резко выпрямился на стуле: «Перейдем к делу — позвольте мне изложить причину моего визита». Герсен повторил то, что уже рассказывал Войноткачу и Келле; Деттерас слушал — чуть заметная улыбка играла на его мясистых грубых губах. Герсен продемонстрировал фотографии — Деттерас небрежно их просмотрел.
«Прекрасный мир! — заключил Деттерас. — Если бы я был богат, я попросил бы вас продать его мне в качестве частного владения. Я не богат. Напротив, мне едва хватает средств к существованию. В любом случае, возникает впечатление, что вы не столько стремитесь продать эту планету, сколько желаете узнать, кто был спонсором бедняги Тихальта».
Герсен заметно насторожился: «Я готов продать планету спонсору, если он предложит разумную цену».
Деттерас скептически усмехнулся: «Прошу прощения, но я не могу притворяться тем, кем не являюсь. Вам придется иметь дело с Войноткачем или Келле».
«Они отрицают свою причастность к договору с Тихальтом».
«Странно. Что же вы намерены предпринять?»
«В том состоянии, в каком оно находится, записывающее волокно для меня бесполезно. Не предоставите ли вы мне дешифратор?»
«Боюсь, что это исключено».
«Я так и думал. Значит, мне придется продать волокно кому-то из вас или университету. Или уничтожить волокно».
«Хмм... — Деттерас рассудительно кивнул. — Над этим следует подумать. Если бы ваши требования не были чрезмерны, я мог бы заинтересоваться вашим предложением... Или, вероятно, все мы втроем могли бы как-нибудь с вами договориться. Хмм... Я хотел бы обсудить эту ситуацию с Войноткачем и Келле. После чего, если это вас не затруднит, вернитесь ко мне завтра — скажем, в десять утра. К тому времени, возможно, я смогу предложить вам сделку на определенных условиях».