Князья тьмы. Пенталогия
Шрифт:
Внимательно наблюдая за лежащим телом, Герсен осторожно обошел его по кругу. Саркойцы были знамениты вероломностью и мстительностью. Герсен попробовал перевернуть тело лицом вниз, подцепив его носком ботинка. С быстротой броска змеи взметнулась рука, расправившая готовые вонзиться жала. Герсен отскочил и пронзил сердце токсиканта еще одним слепящим лучом энергии. На это раз скоп Суфиро был действительно мертв.
Герсен обыскал одежду убитого. В поясной сумке он нашел существенную сумму наличных денег — их он засунул в свой кошелек. В той же сумке хранился комплект маленьких флаконов — так называемая «палитра ядов». Герсен внимательно рассмотрел эту коллекцию, но, будучи неспособен разобраться в тайной номенклатуре Суфиро, отложил ее в сторону. Кроме того, в сумке находилось небольшое устройство — цилиндр не длиннее и не толще большого
Герсен наскоро сложил убийственные принадлежности саркойца обратно в его поясную сумку, оттащил тело к корабельному мусоропроводу, срабатывавшему только в космическом вакууме, с трудом затолкнул тело в приемник этого полезного устройства и закрыл крышку приемника. В космосе одно прикосновение к кнопке позволяло навсегда избавиться от останков Сивиджа Суфиро, гетмана с планеты Саркой. Затем Герсен занялся выяснением того, над чем Суфиро так прилежно трудился в салоне корабля. Под полкой он нашел маленький перекидной переключатель, соединенный несколькими парами выводов с реле, в свою очередь открывавшего клапаны четырех баллончиков с газом, замаскированных под обшивкой и под обивкой в различных точках салона. Какой это был газ — отравляющий или усыпляющий? Герсен отделил один из баллончиков от крепления и обнаружил на донышке ярлык с надписью, распечатанной закорючками саркойского силлабария: «Нарколептик мгновенного действия по рецепту Тиронвираско. Снотворный газ без запаха. Последствия минимальны». Малагейт явно не уступал Герсену методичностью и принимал собственные меры предосторожности.
Герсен отнес каждый из четырех баллончиков к выходному люку, выпустил их содержимое на ветер и снова установил баллончики там, где он их нашел. Переключатель Суфиро он оставил под полкой, но изменил его функцию, переставив местами выводы.
Закончив эти приготовления, Герсен вынул свои собственные устройства: таймер, приобретенный на складе «Объединенной службы», и гранату из арсенала, который он возил с собой.
Поразмышляв несколько секунд, Герсен закрепил гранату в корпусе реактора — там, где ее детонация могла нанести максимальный ущерб, но откуда, если потребуется, ее можно было достать.
Герсен взглянул на часы: час пополудни. Времени оставалось все меньше. Слишком мало для того, чтобы сделать все, что нужно было сделать! Герсен покинул корабль, закрыв за собой внутреннюю перегородку и наружный люк входного шлюза. Вернувшись в здание космического порта, он поехал в кабине подземки на Парусный пляж.
У стойки рядом со станцией Герсен выбрал такси самообслуживания — одноместный гироскопически сбалансированный мотороллер с прозрачной откидной крышей. Опустив два СЕРСа в прорезь, он мог пользоваться этой машиной в течение часа. Оседлав такси, Герсен поехал на север по шумным улицам Парусного пляжа.
В этом районе царила единственная в своем роде атмосфера. Центр Авенте, лощеного космополитического мегаполиса, почти не отличался от деловых районов пятидесяти других столичных городов Ойкумены. Парусный пляж, однако, не походил ни на один городок или пригород в известной части Вселенной. Низкие здания с толстыми стенами были построены здесь из бетона, замешанного на ракушечнике, беленого или покрытого клеевой краской; в слепящих лучах Ригеля даже пастельные тона казались яркими. Почему-то самыми популярными оттенками, помимо белого, здесь были бледный розовато-лиловый и бледно-голубой. В этом районе ютились представители десятков инопланетных народов, каждый из которых формировал замкнутую территорию, где в продуктовых лавках, ресторанах и специализированных магазинах предлагались деликатесы, ценившиеся только выходцами с той или иной планеты — или даже из той или иной области какой-нибудь планеты. Несмотря на различия в происхождении, привычках и внешности, почти все обитатели Парусного пляжа были разговорчивы, недоверчивы, и в то же время простодушны; они презирали пришлых незнакомцев, но в той же мере презирали друг друга. Доход они извлекали в основном благодаря туристам, а также в качестве домашней прислуги или поденных рабочих;
К северу от Парусного пляжа возвышались Мельные холмы, застроенные высокими, почти готически удлиненными многоквартирными домами — каждое из этих зданий словно выглядывало из-за плеча другого. Вереница таких домов тянулась над всем Парусным пляжем и соединяла его с более традиционными районами. По словам Суфиро, где-то здесь, на Мельных холмах, устроил временное логово Хильдемар Дасс. Настолько тщательно, насколько позволяли недостаток времени и тревога, Герсен занялся сбором информации, относившейся к Красавчику Дассу.
Как можно было ожидать, в регистрационном списке жителей Мельных холмов Хильдемар Дасс не значился. Несомненно, Дасс предпочитал жить в относительном уединении, подальше от любопытствующих взоров, но время от времени даже он нуждался в удовлетворении тоски по нормальному существованию.
Герсен стал заходить в таверны, расспрашивая о высоком человеке с раздвоенным носом, красной кожей и щеками, словно вымазанными голубым мелом — такого трудно было не запомнить. Вскоре он встретил нескольких человек, помнивших Дасса, но только в четвертой таверне нашел бармена, неоднократно болтавшего с Дассом.
«Вы имеете в виду Красавчика», — подтвердил бармен, коротышка-крепыш с оранжевой кожей и красновато-коричневыми мелкими блестящими кудряшками, висящими наподобие гирлянд. Герсен с изумлением разглядывал вырезанную из бирюзы цепочку, продетую через отверстие в левой ноздре бармена и через отверстие в мочке его левого уха. «Красавчик заходит пропустить стаканчик-другой. Говорит, что работает в космосе, но кто его знает? Я, например, часто хвалюсь своими подвигами в постели. Все мы врем — столько, сколько вынуждены врать, а то и гораздо больше. «Что есть истина?» — спросил как-то Понтий Пилат, персонаж какой-то древней небылицы. Могу ответить: «Истина — бросовой товар дешевле воздуха, но мы ее бережем, как зеницу ока»». Бармен был явно не прочь пофилософствовать. Герсен заставил его вернуться к более актуальному вопросу: «Где проживает Красавчик Дасс?»
«За верхней дорогой, в холмах, — бармен неопределенно махнул рукой. — Больше ничего об этом не могу сказать, потому что больше ничего не знаю».
Герсен проехал на мотороллере вверх по извилистым крутым переулкам и углубился в Мельные холмы. Разговор в еще одной таверне и утомительные расспросы в нескольких лавках и приемных, а также просто на углу той или иной улицы, позволили наконец получить точные указания по поводу места жительства Дасса. Поднявшись еще выше по узкой грунтовой дороге, покинувшей квартал высоких зданий, Герсен обогнул крутой скалистый склон, по которому проворно, как козы, карабкалась стайка детей. В конце этой дороги стоял прямоугольный коттедж — грубо, но прочно сколоченный. Из коттеджа открывался величественный вид на океан, на Парусный пляж, на Большую Эспланаду и на утопавшие в дымке южные районы Авенты. Приглядевшись, еще дальше можно было различить тени башенных многоквартирных комплексов Ремо.
Герсен подходил к коттеджу, готовый ко всему, хотя от строения исходила не поддающаяся определению, но безошибочная эманация пустующего жилья. Герсен обошел коттедж, заглядывая в окна, но не заметил ничего любопытного. Посмотрев по сторонам, он взломал раму незаметного с дороги окна и осторожно — на тот случай, если Дасс устроил какие-нибудь ловушки — забрался внутрь.
В доме сразу чувствовалось, что Дасс проводил здесь немало времени. В воздухе застоялся какой-то приторно-едковатый запах. Присутствовало также ощущение, которое нельзя было приписать восприятию определенных органов чувств — ощущение вульгарного, мрачного, любующегося собой могущества. Четыре комнаты коттеджа выполняли самые обычные функции. Наскоро их осмотрев, Герсен сосредоточил внимание на гостиной. Гипсовый потолок с декоративными завитками, выкрашенный в бледно-желтый свет, словно отражался на полу зеленовато-желтым ковром из жесткого волокна. Стены были выложены в шахматном порядке каштановой и темно-коричневой плиткой из твердых пород дерева. В дальнем углу гостиной Дасс поставил стол и тяжелый стул. На стене над столом висели десятки фотографий: Красавчик Дасс во всевозможных позах, на фоне всевозможных пейзажей.