Князья тьмы. Пенталогия
Шрифт:
«Известно. Мне известно также, как им не поддаваться. Неважно, однако! Все это не имеет значения. Вы спросили — откуда я знаю, что моим спонсором был Малагейт? Ничто не мешает мне объяснить это обстоятельство. Это случилось из-за моего неумения держать язык за зубами после того, как я выпью лишнего. По пути домой я приземлился в Крайгороде. В таверне Син-Сана я разболтался — так же, как разболтался сегодня — в компании дюжины очень внимательных слушателей. О да, мне удалось полностью завладеть их вниманием!» Тихальт горько рассмеялся: «И вскоре после этого меня позвали к телефону. Говоривший со мной человек сообщил,
«Нет».
«Странно! — отозвался Тихальт. — Если вы интересуетесь Аттелем Малагейтом... Так или иначе, Дасс приказал мне немедленно явиться в таверну Смейда. Он сказал, что здесь меня встретит Малагейт».
«Как?! — Герсен не успел приглушить резкость вопроса. — Здесь?»
«Здесь, у Смейда. Я спросил Дасса: почему бы я стал выполнять его указания? Я не заключал с Малагейтом никаких сделок и никогда даже не подумал бы вступать с ним в какие-либо отношения. Но Дасс убедил меня в том, что мои представления не соответствовали действительности. И вот — я здесь. Уверяю вас, я не храбрец». Тихальт приподнял опустевший стакан, заглянул в него: «Не знаю, что делать. Если я останусь в Запределье...» Он пожал плечами.
Поразмышляв, Герсен посоветовал: «Вам нужно уничтожить волокно монитора».
Тихальт с сожалением покачал головой: «Без этой информации моя жизнь не ст'oит ни гроша. Для меня было бы безопаснее...» Тихальт прервался: «Вы что-нибудь слышали?»
Герсен подскочил на стуле и оглянулся. Невозможно было скрывать, что он нервничал — по меньшей мере, от самого себя: «Ливень. Гром».
«Мне показалось, что я слышал рев посадочных дюз». Тихальт поднялся на ноги и пристально посмотрел в окно: «Кто-то прилетел».
Герсен тоже встал и выглянул в окно: «Ничего не вижу».
«На площадку опустился корабль», — настаивал Тихальт. Он снова сел и, помолчав, прибавил: «Там остаются — или оставались — только два корабля: ваш и звездного короля?»
«А ваш корабль — где он?»
«Я приземлился в долине к северу отсюда. Не хочу, чтобы кто-нибудь взломал мой монитор». Тихальт, казалось, прислушался, после чего внезапно посмотрел Герсену в глаза: «Вы не наводчик».
«Нет».
Тихальт кивнул: «Наводчики, как правило, пошлый и развязный народ. Но вы не работаете на МСБР?»
«Считайте, что я — исследователь».
«Вы мне поможете?»
Побуждения Герсена противоречили всем инстинктам, отработанным за годы суровой подготовки. Он неохотно выдавил: «В какой-то мере — в очень узких пределах».
Тихальт безрадостно усмехнулся: «В каких пределах?»
«Мои дела имеют первостепенное значение. Я не могу себе позволить уклониться от достижения моих собственных целей».
Тихальт не был разочарован или возмущен — от совершенно незнакомого человека невозможно было ожидать ничего другого. «Странно! — снова заметил он. — Странно, что вы не знаете Хильдемара Дасса, по прозвищу «Красавчик Дасс». Он скоро придет. Вы спр'oсите — откуда я знаю? Это неизбежно — такова примитивная логика страха».
«Вам ничто не угрожает, пока вы остаетесь в таверне, — напомнил Герсен. — У Смейда свои правила».
Тихальт кивнул, явно смущаясь тем, что поставил Герсена в неудобное положение. Прошла минута. Звездный король поднялся на ноги — его розовато-оранжевый и алый костюм ярко озарился дрожащим светом
Тихальт провожал его глазами: «Впечатляющее существо! Насколько я знаю, только самым крупным и статным из них позволяют покидать их планету».
«Я тоже слышал нечто в этом роде».
Тихальт сидел, глядя в огонь. Герсен начал было говорить, но сдержался. Тихальт приводил его в отчаяние по одной простой причине: Тихальт вызывал у него симпатию, Тихальту удалось проникнуть сквозь его умственные заграждения, Тихальт обременил его новыми заботами. Кроме того, Герсен был недоволен собой — по причинам гораздо более сложным; по сути дела, для этого недовольства не было причин, поддававшихся рациональному объяснению. Бесспорно, его собственные дела имели первостепенное значение; бесспорно, он не мог позволить себе уклониться от достижения своих целей. Но если сочувствие могло смущать его и влиять на него так легко и с такой силой, как он сосредоточится на осуществлении своих планов?
Размышления не успокоили его — напротив, недовольство собой только возросло. Между ним и прекрасным миром, о котором вспоминал Тихальт, существовала некая связь, слишком тонкая, слишком смутная, чтобы ее можно было точно определить — ощущение потери, тоска по чему-то недостижимому, стремление к удовлетворению некой потребности, чуждой всем остальным... Одним внезапным гневным жестом Герсен отмел все раздражавшие его сомнения и вопросы. Они только препятствовали скорейшему достижению целей.
Прошло пять минут. Тихальт запустил руку в карман куртки и вынул конверт: «Здесь несколько фотографий — возможно, вам доставит удовольствие просмотреть их на досуге».
Герсен молча взял конверт.
Раскрылась входная дверь. В темном проеме, разглядывая трактирный зал, стояли три темные фигуры. Смейд, протиравший стаканы за стойкой бара, взревел: «Заходите или проваливайте! По-вашему, я должен отапливать всю проклятую планету?»
В помещение зашел самый странный человек из всех, с какими Герсен когда-либо встречался. «Полюбуйтесь! — с сумасшедшим смешком сказал Тихальт. — Перед вами пресловутый Красавчик Дасс».
Дасс был высок — почти двухметрового роста. Его торс, подобно трубе, не менялся в ширине от колен до плеч. У него были очень тонкие длинные руки, кончавшиеся непропорционально большими костлявыми кистями и такими же огромными ладонями. Голова, такая же цилиндрически удлиненная, как торс, увенчивалась ежиком ярко-красных волос, а подбородок почти покоился на ключицах. Дасс красил шею и лицо в тот же ярко-красный цвет, что и волосы, за исключением пары бледно-голубых кругов на щеках, напоминавших оттенком плесень на гнилом апельсине. На каком-то этапе его профессиональной карьеры нос Дасса был расщеплен и представлял собой пару заостренных хрящевых выступов, а веки были полностью вырезаны. Для того, чтобы не высыхала роговица глаз, Дасс носил на лбу два жиклера, соединенных трубками с резервуаром — каждые несколько секунд жиклеры выпускали ему в глаза два туманных облачка распыленной жидкости. Кроме того, на бровях он закрепил пару черных пластинок, изобразив на них белки глаз с ярко-голубыми зрачками — такими же, как у самого Дасса. Будучи сдвинуты вниз, пластинки защищали глаза от света — в данный момент они были сдвинуты вверх.