Кочергин и Бескрылый

Моденская Алёна

Кружева, которые выводил Ветров, Кочергину надоели, однако он упрямо терпел. Дело вроде бы наконец вошло в нужное русло.

— Вы думаете, картина может всплыть на аукционе? — вдруг прямо спросил Ветров.

— Почему бы и нет. Особенно, если торги анонимные.

— Да уж. А после той презентации цена этой гадости вырастет в несколько раз. — Ветров сложил из салфетки конвертик и бросил его на стол.

— Скажите, вы приобретали предметы для своей коллекции только на аукционах? — решил попытать счастья Кочергин.

—

Вы имеете в виду, обращался ли я к скаутам? — усмехнулся Ветров. Потом покачал головой: — Нет. Дороговато. К тому же, я не всерьёз увлекаюсь. Так, балуюсь немного. А скауты достают серьёзные вещи. Сильные. И дорогие. Это как сравнивать симпатичный перочинный ножичек и старинный меч каких-нибудь тамплиеров.

— Но ведь они и для аукционов вещи достают?

— Достают, — кивнул Ветров. — Но это уже не рядовые торги. Или бывает так: сначала продают мелочи, потом что-то одно, но серьёзное.

— Если картина Шварцстрема поступит на торги, об этом станет известно?

— Вряд ли, — снова покачал головой Ветров. — Заранее такую информацию обнародовать опасно. Украсть могут.

Или что похуже сотворить, — добавил про себя Кочергин, припомнив Элину и рогатых тварей у её двери.

— Вы знаете кого-то из скаутов лично?

— Нет, только пару кличек слышал. — И тут Ветров щёлкнул пальцами, как будто что-то вспомнил. — Вот! Чуть не забыл. Может, вам это пригодится. На той презентации Малов долго что-то рассказывал про картину. Я, правда, не особенно слушал. Было душно, люди неприятные… В общем, всей истории я не помню, но мне кажется, он что-то говорил про девочку, которая там нарисована. Вроде как это дочь самого Шварцстрема.

— Дочь? — переспросил Кочергин, не понимая пока, важный это факт, или нет. — Стало быть, там изображена маленькая баронесса?

— Выходит так, — закивал Ветров.

— А откуда он это узнал?

— Ещё спросите, как картина вообще всплыла, — усмехнулся Ветров. — Скауты, наверное, что-то нарыли.

— Маленькая баронесса, — задумчиво повторил Кочергин. — Девочка с ранетками. Стало быть, у Шварцстрема остались потомки.

— Наверное, — пожал плечами Ветров. Потом перевёл удивлённый взгляд на Кочергина: — Вы думаете, это они здесь шуруют?

— А почему нет? Узнали про наследство, хотят его получить. Имеют право.

Ветров хотел что-то сказать, но резко закусил губу и замотал головой.

— Что? Ну? — требовательно спросил Кочергин.

— Это плохо. — Ветров стал складывать очередную салфетку в книжицу. — Там такое семейство. Закачаешься.

— Откуда вы знаете?

— Читать люблю. Краеведением увлекаюсь. Вам тоже не помешает. Ладно, мне пора. Если вдруг я что-то узнаю, то сразу вам сообщу.

Ветров заплатил за кофе, пожал Кочергину руку и убежал. На его место почти сразу сел Дриго. Первым делом протянул Кочергину запаянную цепочку с новеньким замочком:

—

Держи.

— Спасибо. — Кочергин пропустил цепочку через ушко ключа. — Сколько с меня?

— Бесплатно, не парься.

— С чего такая благотворительность?

— Это называется «услуга за услугу». Потом поймёшь. — Дриго поставил локти на стол и сцепил пальцы в замок, как недавно Ветров. — Ну? Польза хоть была?

— Была, — медленно кивнул Кочергин. — Ты что-нибудь знаешь про потомков Шварцстрема?

— А то, — усмехнулся Дриго. — Некоторые бежали после Революции в Европу. Во время Второй мировой примкнули к Рейху и почти все сгинули.

— И всё? — Кочергин это и так знал.

— Нет, не всё. — Дриго внимательно глянул на Кочергина. — Они же шуровали здесь. Участвовали в блокаде Ленинграда, рыскали по городам в составе Аненербе. Кстати, знаешь, есть даже свидетельства, что оставшихся здесь родственников замучили как раз Шварцстремы.

— Своих же родных? — против воли скривился Кочергин.

— Угу, — кивнул Дриго. — Но почти все они погибли. Кто-то на войне, а те, кто всё это время мирно просиживал в симпатичных немецких кафешках, потом съехались в красивый город Дрезден. Улавливаешь? — Дриго по привычке поднял одну бровь.

— Бомбардировки Дрездена? — неуверенно спросил Кочергин. — И что, все до одного погибли?

— Официально — как бы да.

— А на самом деле? — допытывался Кочергин. — И откуда ты всё это знаешь?

Дриго молчал, откинувшись на спинку кресла и постукивая ногтем по подбородку.

И тут Кочергин понял. Нечто такое, что выросло перед ним, как фонарь посреди ночной улицы.

— Быть не может, — беззвучно выдохнул Кочергин.

— Почему же не может, — поёрзал в кресле Дриго.

Это уже слишком. Это уже не летающая кошка, мистическая арка или проклятая картина. Вместить такое в разум совершенно невозможно. Но кажется, придётся.

Кочергин так и таращился на Дриго.

— Да перестань уже удивляться, — отмахнулся Дриго. — Твоя ошарашенная физиономия веселит только в первый раз. Дальше — скучно.

— Зато мне весело, — сухо парировал Кочергин. Но произнести это вслух оказалось трудновато.

Ему пришёл на помощь сам Дриго:

— Ну да, я был там. И что дальше?

— В Дрездене, — кое-как произнёс Кочергин. — В сорок пятом.

Дриго криво усмехнулся и подался вперёд. Шёпотом произнёс:

— Всё правильно. Только я был с другой стороны.

— Как это? — беззвучно спросил Кочергин. Голос пропал напрочь.

— Огненный дождь Содома и Гоморры. И там был. — Дриго продолжал улыбаться. — Их не пожалел. А Дрезден пожалел. Красивый был город.

— И что дальше? — скорее подумал, чем произнёс вслух Кочергин.

— Нельзя идти против. За это сбрасывают. И меня сбросили. Прямо на Дрезден, прямо в огненный вихрь.