Код нового мира

Тайлер Алекс

— Можете снова прибить меня иголками к кровати, — с холодным безразличием сказала Кира. — Но я их вытащу. Свяжете — перегрызу веревки. Советую попробовать наручники — опыта с ними у меня еще не было.

Андерсон с интересом смотрел на нее, и отчетливо видел, что Кира была абсолютно равнодушна. Ее грудь поднималась и опускалась все с тем же темпом, тон был спокойным, и никаких нервных движений. Он немного удивился — нечасто попадались пациенты, которые перенесли клиническую смерть, кучу травм, кому, и уже через несколько дней после видимых улучшений начинали бунтарствовать. Андерсон напряг память — нет, таких случаев

не было в его практике вообще. Порой достаточно было побывать полминуты на том свете, чтобы человек начал верить в Бога, молиться по ночам и читать Библию.

— Возможно, ты забыла. Ты была мертва девяносто три секунды — и это только учтенное нами время. Мы кое-как смогли запустить сердце. Извлекли пулю, залатали раны. Кости срослись… за некоторыми исключениями. Мы спасли тебе жизнь.

— Зачем вы мне все это говорите?

— Затем, чтобы ты поняла, что мне не безразличны мои пациенты. Я ни в коем случае не хочу навредить тебе, и не хочу, чтобы ты навредила себе. Думаешь, я запрещаю тебе самостоятельно вставать только потому, что это комплекс власти? Я просто хочу, чтобы ты быстрее вышла отсюда, и вышла, не хромая.

Кира смотрела на него, не мигая.

— Ты могла хотя бы поблагодарить за то, что мы спасли тебе жизнь, — закончил Андерсон.

Кира подняла голову выше, словно хотела созерцать его сверху вниз.

— Когда я пойму, что мне это действительно требовалось, я скажу «спасибо».

Он протяжно вздохнул, решив закончить разговор на эту тему. В нем начинала подниматься непонятная злость, но не из-за отсутствия благодарности. Андерсон совершенно не понимал этого человека. За годы работы в клинике ему часто приходилось разговаривать с пациентами — они видели в нем словно святого и часто норовили исповедаться, поделиться своими переживаниями, да хотя бы просто обсудить новости. Кира же, в отличие от них, совершенно не была расположена к беседам. Андерсон мог предположить, что она не хочет разговаривать из-за болей, но Кира всегда сообщала, если что-то шло не так, или если появлялись изменения в самочувствии. Вспомнив степень тяжести травмы головы, Андерсон заподозрил повреждения мозга, которые пропустили на МРТ, и тут же отмел эту мысль — девушка так и сияла, когда ей наконец разрешили подняться с кровати. Однако больше никакого проблеска эмоций он за ней не наблюдал.

Андерсон не знал, были ли у нее травмы в детстве, которые повлияли на психику. Он в глаза не видел ее старой карты — и тут до него дошло, что он совершенно не знает пациентку. Откуда она? Чем занималась? Как оказалась там, на крыше дома в Харвуд-плейс, и каким образом причастна к событиям, названным репортерами «Лондонской резней»? В эти тайны Оливия Венли его не посвятила — может быть, Кира согласится?

— Послушай, — неуверенно обратился он к ней. — Хотел узнать. Что произошло?

— О чем вы? — мигом отозвалась та.

— Там, в Харвуд-плейс. Я читал в газетах, видел по новостному каналу, но общаться с человеком, который был там и сам все видел, мне еще не доводилось.

Произнеся слово «общаться», Андерсон едва удержался от саркастической ухмылки.

— А Оливия Венли вам не сказала? — догадалась Кира.

— Нет, — качнул он головой. — Поэтому я и спрашиваю у тебя.

— Почему вы думаете, что газеты и телевидение лгут?

— Я такого не говорил.

— Тогда что хотите услышать

от меня?

И снова они зашли в тупик. Кира была мастером уклоняться от ответов, в этом Андерсон убедился еще несколько дней назад, когда он пытался расспросить ее о той стране, откуда она приехала, чтобы хоть как-то наладить контакт незатейливым диалогом.

— Меня заинтересовала одна деталь, — сказал он. — В тебя стреляли, ты упала с крыши. Но вот это. — Сделав паузу, доктор протянул руку, расстегнул две верхних пуговицы сорочки и отогнул воротник, почувствовав, как девушка напряглась при этом. Чуть выше ключицы виднелась розоватая полоса. — У тебя здесь шрам, — пояснил Андерсон, коснувшись зажившей раны.

Кира ощупала собственную шею, провела пальцем по полосе и замерла. В ее взгляде что-то промелькнуло — Андерсон готов был поклясться, что он видел какую-то неясную вспышку.

— Может, ты помнишь, откуда это у тебя? Рана кровоточила, когда мы нашли тебя. Как будто ножом — идеально ровная. Так не порежешься, когда режешь бутерброды, — усмехнулся он в попытке свести вопрос к шутке.

Кира молчала, поглаживая шрам. Казалось, она напряглась еще сильнее. Но Андерсон не собирался торопить ее с ответом. Ему удалось что-то расшевелить в ней, какие-то воспоминания, может, даже чувства. А это уже само по себе являлось немалым прогрессом.

— Понятия не имею, откуда это, — наконец ответила она, застегнув верхние пуговицы.

— Ты уверена? Я видел тела тех, кому не повезло той ночью. Огромные разрезы, море крови. Так почему же в тебя просто выстрелили? Это обычный интерес, можешь не отвечать.

— Потому что… — Кира смотрела куда-то в пустоту и усиленно размышляла. Она осеклась на середине фразы, и Андерсон с нетерпением ждал, пока она сформулирует мысль. — Нет. Не могу вспомнить.

— Это со временем должно пройти, — сказал Андерсон, не скрывая своего разочарования. — Кратковременная амнезия после такой травмы — это меньшее из зол. Хотя, может быть, будет лучше, если ты и не вспомнишь этого. А то, что было задолго до этого, ты помнишь? Где ты жила до приезда в Лондон?

— В России, — прозвучал короткий ответ, и Андерсон уловил в голосе напряжение. Кира настороженно покосилась на него.

— Ты отчетливо помнишь жизнь там? Детство? Хоть какие-то моменты…

— Вы обещали дать воды.

Снова стена. Андерсон поднялся с кровати, не намереваясь возвращаться к разговору. Кира ясно дала понять, что хочет поскорее закончить его — причем, сразу. Пока доктор отходил за медсестрой, он не прекращая думал о том, кто же такая его пациентка, и почему так старательно избегает вопросов о себе. Вариантов приходило в голову множество, и всякий из них подходил, но, похоже, настоящую причину такого поведения Киры ему не суждено узнать.

Когда Андерсон окончательно ушел, Кира заметила оставленный им пакет, который стоял у кровати. Он ничего не сказал об этом, и вообще ни разу не заявлялся в палату с посторонними вещами. Кира медленно поднялась и протянула руку — пакет оказался довольно увесистым. Заглянув внутрь, она увидела кипу газет, вытащила половину и быстро перебрала, читая названия и заголовки первых страниц. Три из них она сразу отбросила в сторону — это оказались обычные развлекательные газетенки, содержащие курьезные истории, анонсы телепередач, кинофильмов и постановок в театрах.