Код операции - ''Тарантелла''. Из архива Внешней разведки России
Шрифт:
Деннис Хили 5 считает необходимым поддерживать антикоммунистические настроения в странах-сателлитах путем подпольной пропаганды. Мы же придерживаемся того мнения, что поскольку мы не можем оградить оппозицию в этих странах от правительственных преследований, нам ничего не следует предпринимать и для поощрения ее подрывной деятельности. Хили считает необходимым разъяснять оппозиции, что она не может рассчитывать на какую-либо помощь и что подпольная деятельность должна ограничиться лишь пропагандой для того, чтобы не заглохла истинная вера. С другой стороны, убеждения современной оппозиции в странах-сателлитах могут поколебаться под воздействием коммунистической пропаганды. Но если будет решено заняться подпольной пропагандой, нам придется обсудить отдельно с
Я полагаю, что это решение, в сущности, зависит от того, как Вы оцениваете состояние наших отношений с русскими. Начальники штабов и, насколько мне известно, некоторые из Ваших коллег считают, что для нашей безопасности существенно важно принять любые возможные меры для того, чтобы помешать консолидации режимов стран-сателлитов.
В этом вопросе нам не только следовало бы пойти на такую подпольную пропаганду, о какой говорилось выше, но поощрять саботаж, пассивное и даже активное сопротивление хотя бы лишь для того, чтобы ставить русским палки в колесах.
Я лично не пошел бы так далеко, хотя и считаю, что все, что может быть сделано для создания внутренних осложнений по ту сторону железного занавеса, вероятно, поколеблет позиции коммунистов, заставит их принять оборонительную тактику и ослабит их стремление увеличить свое влияние в Западной Европе.
Парламентский заместитель министра 6 считает, что мы больше потеряем от напряженности международных отношений, которая явится следствием таких мероприятий, чем выиграем от ослабления коммунистических режимов, которое может произойти в результате этого. Он предпочитает воздержаться от всего, что может быть расценено как “вмешательство во внутренние дела, до тех пор, пока не будет достигнут полный успех в проводимой нами консолидации Запада или пока не станет ясной советская политика”. Он полагает, что русским тогда будет труднее, а не легче достигнуть «модус вивенди» с нами, потому что если их собственная орбита будет непрочна, то они не посмеют подвергнуть риску свои отношения с Западом.
Я хочу привести еще один аргумент в пользу создания осложнений по ту сторону железного занавеса, заключающийся в том, что, по имеющимся сведениям, противники коммунизма в Германии и Западной Европе полагают, что русские выигрывают в «холодной войне», и они, противники коммунизма, обескуражены неспособностью Америки и Запада принять эффективные контрмеры. Их бы очень окрылило, если бы появились признаю! внутренних осложнений за железным занавесом.
Во всяком случае, я надеюсь, что Вы не откажите в принципиальном разрешении приступить к изучению и составлению предварительных планов и смет по организации аппарата для ведения подпольной пропаганды, о чем я просил выше. Потребуется по меньшей мере шесть месяцев, чтобы создать такой аппарат, и я сильно сомневаюсь в том, следует ли нам брать на себя риск оттяжки подобных предварительных шагов. Мы, конечно, доложим Вам, когда предварительное изучение будет закончено, и, бьггь может, тогда Вы пожелаете посоветоваться с Вашими коллегами.
Гектор Макнейл
21 апреля 1948 г.»
В свете такого рода политических установок задачи английской разведки в странах Восточной Европы и функции ее сотрудников на конкретных участках работы, скажем Гибсона в Чехословакии или его брата в Румынии, становятся еще более понятными.
Персона нон грата
В феврале 1947 года после длительной болезни скончалась супруга Гибсона. Обстоятельства сложились так, что окружающим, но, очевидно, не ему самому, оставалось только удивляться непредсказуемой линии жизненных совпадений: он опять остановил свой выбор на эмигрантке из России. Но это личные дела, а служба требовала от него полной отдачи, время
Рождественские праздники он встречал в Праге. В его записной книжке значились запланированные на эти дни дела: 23 декабря — встреча с участием чешских друзей, 24 — ланч с чехословацким коллегой и звонок Кате и Арчи (его русской подруге и брату), 25 — коктейль и обед, 26 — встреча в офисе с пражскими знакомыми.
Внутриполитическая обстановка в Чехословакии в начале 1948 года накалялась. Правительство страны возглавил председатель компартии Готвальд. Его программа предполагала разработку новой конституции, аграрную реформу и преобразования социального характера, определявшие основы общественно-политического устройства страны. Поступала информация о намерении оппозиции воспротивиться осуществлению заявленных мер и о чрезвычайной активности посольств США и Великобритании, в том числе работавших на посольских должностях английских разведчиков.
Гибсона на его квартире посетил сотрудник Пражского управления службы национальной безопасности, который, по некоторым данным, в период оккупации имел отношение к поддержанию контактов тогдашних властей с гестапо, что скрывал. Гибсон принял посетителя очень любезно, разговор проходил на чешском и английском. Гость имел при себе записи о деятельности органов безопасности в Протекторате, включая период, когда немецкими службами на его территории командовал Гейдрих. Имелись также сведения об их организации в послевоенный период. О чем говорили собеседники, осталось невыясненным.
В Прагу, в преддверии ожидаемых драматических событий, был назначен новый посол Великобритании Диксон. В английском посольстве отметили, что первым из своих подчиненных, кого он посетил на частной квартире, был первый секретарь Гибсон. Это толковали таким образом, что посол хотел получить информацию о положении в Чехословакии со всеми, в том числе для непосвященного не всегда видимыми, нюансами от хорошо осведомленного человека, каковым считали Гибсона.
Знавшие больше отмечали, что еще в период войны мистер Гибсон имел некие непротокольные отношения с президентом Чехословакии Бенешем. Некоторые сотрудники с известной долей ревности говорили, что посол намеренно пожаловал свой первый визит резиденту разведки.
25 февраля президент Бенеш принял отставку министров прежнего правительства, новое было утверждено в составе, предложенном компартией, что и предопределило последующее развитие Чехословакии на многие годы вперед. В марте был принят закон, ограничивавший частное землевладение, в апреле в собственность государства перешли промышленные предприятия, в мае была принята новая конституция, провозглашавшая Чехословакию народно-демократической республикой.
Деятельность иностранных разведок приспосабливалась к новым реалиям. Потребовались дублирующие каналы связи. Агент внешней разведки докладывал, что Гибсон стал поддерживать постоянный контакт с личным врачом президента Клингером; с ним, несмотря на разницу в служебном положении, встретился министр иностранных дел; Гибсон находится в постоянном контакте с послом США Штейнгардтом. Один из сотрудников английского посольства сказал коллеге, что Гибсон намерен выехать в Лондон, где, по слухам, будет принят на самом высоком уровне, вероятно, королева наградит его и он получит новые инструкции. Предлогом для выезда была необходимость урегулирования его личных дел в связи с предстоящим вступлением в брак с его избранницей, что, правда, соответствовало действительности.
Через пару дней наиболее любопытные стали уверенно утверждать, что в Прагу Гибсон возвратится со своей новой женой, русской, и при этом то ли неодобрительно, то ли недоуменно качали головами.
В Прагу для ознакомления с обстановкой прибыл депутат от Консервативной партии Эккл и сразу же вместе с послом Диксоном встретился с главой американского диппредставительства Штейнгардтом. Обменялись мнениями, согласовали линию поведения, договорились о взаимодействии, подчеркнув необходимость подключения парламентских механизмов для формирования общей линии по чехословацким делам. Сразу же после встречи Диксон провел в британском посольстве совещание, на котором рассказал о прозвучавших на встрече оценках, сформулировал задачи, стоящие конкретно перед посольством. Участвовали первые секретари: Гибсон, Румболд и второй секретарь Флойд. На следующий день Эккл и Диксон вылетели в Лондон.