Код Вавилона

Шомбург Уве

— Отклонение хромосом, — задумчиво объяснил он. — Но, во-первых, это не так уж и необычно. Численные мутации генома случаются у одного из ста шестидесяти новорожденных. При этом трисомия составляет основную часть.

— Чаще всего трисомии затрагивают хромосомы 21, 18 и 13. Они вызывают болезнь. — Снайдер подождал немного, прежде чем продолжить. — Один из шестисот пятидесяти новорожденных страдает синдромом Дауна, вызванным трисомией по хромосоме 21. Последствия — замедленное моторное развитие и ослабление интеллекта, зачастую врожденный

порок сердца и подверженность инфекциям. Особенно часто это случается, когда мать старше сорока пяти лет.

— Еще хуже синдром Эдвардса на почве трисомии по хромосомам 18 и 13, — сказала Джесмин. — Половина пораженных умирает в первые же три месяца, а случается эта трисомия у одного из пяти тысяч.

— Но здесь трисомия другая, — Снайдер выпрямился, тело его напряглось: — Тоже известная, тоже изученная — и все-таки необычная.

— Да не томите же! — Зоя Перселл гневно воззрилась на Снайдера и Бейкера.

— Сорок семь хромосом, — сказал Снайдер.

— На одну больше нормы, — довершил Бейкер. — Тоже трисомия.

— Дополнительная хромосома — это гоносомально.

— Черт, Бейкер! — закричала на него Зоя Перселл. — Что это значит?

— Отклонение затрагивает половые хромосомы.

— Синдром дубль-Y, — негромко сказала Джесмин, отчетливо видевшая отклонение на мониторе.

— Трисомия XYY, — сказал Снайдер.

На несколько секунд зависла тишина.

— На одну Y-хромосому больше… и что? — Зоя Перселл хлопнула ладонью по столу. — Уж коли ваша мужская половая хромосома такая на удивление маленькая, должны же среди вас попадаться типы, у которых их хотя бы две! И что?

— Но эта дополнительная Y-хромосома очень длинная и толстая. Она, как видно, битком набита генами…

Глава 28

Фонтенбло под Парижем

Полдень субботы

Крышка багажника распахнулась. Крис зажмурился. Хотя небо было облачное, свет причинял глазам боль после столь долгих часов в темноте.

— Фу, надо бы тебе помыться!

Мужчина над ним злобно осклабился. Крис заметил три бородавки, которые обезображивали его щеки и подбородок, образуя треугольник. Второй тип был светлокожий и ржаво-рыжий. Бородавчатый взял Криса за связанные лодыжки, а рыжий подхватил под плечи. Они вынули его из багажника и бросили на землю.

Песок и кустики травы царапнули ему щеку. Он повернул голову и увидел высокие лиственные деревья с могучими стволами и густыми кронами.

Глухая боль в ребре не давала вздохнуть. В предплечьях и тыльных сторонах ладоней все еще торчали осколки дерева и камня. Какие-то отпали, какие-то вонзились в кожу еще глубже. Некоторые раны уже воспалились и образовали кроваво-гнойные волдыри.

Рыжий сорвал с его рта пластырь и посадил его. Крис застонал и снова упал. Потребовалось время, чтобы он привык к сидячему положению.

Они

освободили его от веревок на ногах и подняли. Крис тотчас же снова рухнул на землю. Они поднимали его снова и снова, а у него всякий раз подкашивались ноги. Их пронизывала режущая боль, и он, стиснув зубы, стонал.

Потом в ногах забегали мурашки, кровь начала циркулировать, и, наконец, он остался стоять. Рыжий поддерживал его, когда он делал первые шаги. Бородавчатый привязал веревку к его связанным за спиной рукам и стал водить его вокруг, как пса на поводке:

— А ну пошел! Еще быстрее!

Криса шатало от машины к деревьям и назад. Они водили его по кругу минут десять.

— Где мы? — спросил Крис.

— Какая разница…

— Для меня — есть разница, — Крис пришепетывал и не мог отчетливо говорить. Он чувствовал вкус крови на полопавшихся губах.

— Ну, если есть, то… где-то во Франции.

Крис оторопел, потом снова огляделся.

Солнце стояло на западе, но до темноты было еще далеко. Метрах в ста поодаль Крис увидел строение, отгороженное кустарниками, — что-то вроде небольшого замка.

Четыре черных лимузина были припаркованы у водонапорной башни из желтоватого кирпича, какие строили двести лет назад. Местность пересекали канавы с водой, в которых прела листва. Немного в стороне от водонапорной башни стояла часовня, вся в строительных лесах.

Со стороны замковидного здания к ним двигались трое мужчин. Совиное лицо Брандау было отталкивающим. И с чего это Крис взял, что от священника не надо ждать коварства? Ведь он подбросил «жучок» ему в рюкзак.

Рядом с Брандау шел парень с задубелой кожей, руководивший нападением. Он самодовольно рассказал Крису, как они, завладев ключом от пансиона, заявились в его комнату после полуночи и собрали остальные артефакты.

Третий мужчина был приземистый, здоровый, одетый в светлый, почти белый стихарь, расшитый жемчугом и золотыми нитями. Вышивка изображала наверху с каждой стороны — начальные буквы имени Христа, а внизу — два креста. На груди стихарь удерживала искусно выточенная пряжка.

Крис вначале решил, что это какой-нибудь епископ, но потом разглядел под стихарем обычный пуловер и брюки.

— Вот наш фруктик, — сказал Джастин Барри.

— Так-так. — Генри Марвин оценивающе оглядел Криса. — Ну, в настоящий момент вид у него довольно потрепанный. Смотрите за ним в оба. Вы верите в Бога и Библию?

— А вы, наверное, тот издатель, который так охотно выступает в роли щедрого мецената знаменитых музеев мира, когда речь идет о древностях из определенных мест Переднего Востока.

— Кто же это вам рассказал?

— В Берлине жила профессорша, которая выдала мне кое-что про вас.

Генри Марвин громко рассмеялся:

— Ну, тогда вам есть над чем подумать.

— Я уже несколько часов назад перешагнул тот рубеж, за которым я еще о чем-то думал. Я рад, что выбрался из этого гроба.