Код Вавилона
Шрифт:
— А эти здешние?..
— Ну, а эти десять из исчезнувших страниц теперь здесь, — в голосе Марвина послышались темные, угрожающие нотки. — Я всего лишь хочу дать вам тем самым понять, насколько серьезно Преторианцыотносятся к своей миссии. Ибо теперь нам придется заняться болотом язычества.
Марвин нажал на кнопку дистанционного пульта, и перегородка в стене разъехалась почти беззвучно. За ней обнаружилась небольшая комната, в которой стояло несколько кожаных кресел и стол.
Едва слышное жужжание электромотора смолкло. Словно по волшебству с потолка упали световые пучки и осветили стол, на котором лежали двенадцать глиняных табличек, три кости и глиняный строительный штырь.
Марвин подошел к столу и простер руку, немного помедлил и неторопливо убрал ее.
— К сожалению, вот этим нам приходится интересоваться в настоящий момент больше, чем
Голос его прозвучал сипло, а тело содрогнулось в благоговейном ознобе. Потом он вновь овладел собой, отступил в сторону и с мрачной миной уселся в кресло.
Лавалье взял со стола свои записи, сделанные от руки:
— Но и это — тоже бесценные сокровища.
— Как вы можете ставить на одну доску тексты языческих глиняных табличек со Словом нашего Господа? Лавалье! Опомнитесь! — грубо одернул его Марвин. Его вдруг начали грызть сомнения. Куда подевался дух Преторианцев? Давно бы уже следовало подвергнуть этого Лавалье испытанию на зрелость… и сделать это как можно скорее.
Лавалье, несмотря на предостерегающие слова, самодовольно улыбнулся. Он свернул свои листки в трубочку.
— Мы с месье Брандау проработали текст и сравнили его с содержанием тех переведенных фрагментов, которые месье Брандау привез из Берлина.
— Что написано на табличках? — Тиццани нежно провел кончиками пальцев по глиняным табличкам. Не спуская при этом задумчивого взгляда с костей. «Обратите внимание на кости», — напутствовал его святой отец.
— Итак, сперва к текстам Навуходоносора II. Это, насколько я знаю, первое описание военного похода Навуходоносора II на Киш.
Лавалье, казалось, стал выше ростом. Его тело вытянулось в струнку, а радостное возбуждение передавалось вибрациями в голосе. Он начал читать вслух.
«Я — Навуходоносор, царь вавилонский, благочестивый князь, фаворит Мардука, любимец Неба, Заветный, стремящийся к мудрости, идущий путями богов, замирающий в благоговении перед их величием, неутомимый правитель города, ежедневно пекущийся о благе Эсагилы и Изиды, неизбывно памятующий о благополучии Вавилона и Борсиппы, мудрый, благочестивый, блюститель Эсагилы и Изиды, первородный сын Набопаласара, царя вавилонского.
С тех пор как Мардук, великий Господин, воздвиг главу моего царского величества и доверил мне господство над всеми людьми, с тех пор, как Небо, хранитель всего, что есть на небесах и на земле, вручил мне законный скипетр для руководства всеми народами и для поддержания процветания человечества, я чту их, пекусь об их божественности, исполняюсь благоговения перед богом и богиней при упоминании их почетных имен. Под их высоким заступничеством я избороздил дальние страны, далекие горы от верхних до нижних морей, непроходимые пути, нехоженые тропы, где нога не знала отдыха, дороги, полные тягот и жажды.
Я подавлял бунты, брал в плен врагов. Страну я держал в порядке, способствовал процветанию народа. Злых и дурных я чурался. Серебро и золото, драгоценные камни и все, что ценно и великолепно, всю полноту блеска, сокровища горных недр и морей, несметные драгоценности, богатые дары приносил я в мой город Вавилон».
Лавалье от напряжения тяжело дышал и сделал паузу, прежде чем приступить к пояснениям.
— Первые таблички вавилонского царя есть не что иное, как иллюстрация или оправдание его господства. Ничего особенного, все это известно и из других табличек других владык. Тем не менее это, разумеется, большая ценность. — Он улыбнулся и встал у стола так, будто был центром Солнечной системы.
Марвин насторожился. Он еще не видел Лавалье таким.
«Слушайте, что Навуходоносор возвещает по воле бога Мардука, бога богов и верховного пастыря. Так говорит Мардук, царь и пастырь Вавилона. После Великого потопа боги привели царство в Киш, чтобы наказать плохих пастырей и объединить стада, дабы они слушались богов, и дабы возникло могучее царство.
Ныне земли пришли в упадок, царство, преданное плохими пастырями, ослабло. И воля богов забыта.
Так говорит Мардук, господин: царь и пастырь, чти твоего бога, объедини царство, сделай Вавилон сильным и чти и сохраняй наследие царства. Ибо Вавилон есть молот, орудие войны, чтобы сокрушать народы и царства, непослушные воле богов. Чти пастыря Киша, которому было отдано царство как первому объединителю стад, чтобы те служили воле богов и слушались ее.
Слушайте, как Навуходоносор чтил своего бога: я ходил на восток, одолел Киш, объединил царство и стада, очистил храмы и принес в Вавилон кости пастыря. Я возвел храм в честь Нинурты, чтил Мардука и принес в дар в его честь семь табличек и кости пастыря.
Вавилон снова силен, царство вновь окрепло, так что народы узнали могущество Мардука, чтут тебя и возносят как верховного бога. Я был послушным слугой, добрым пастырем.
Великий
Лавалье закончил чтение на высокой ноте, с патетически воздетыми руками, которые он опустил лишь после того, как почувствовал, что подействовал на слушателей.
— Знаете ли вы пантеон богов Месопотамии? — спросил он с полуулыбкой.
— Расскажите, если это нам послужит, — тихо произнес Тиццани, скрывая свое облегчение за опущенными веками. Пока что тут не было ничего, что затрагивало бы текст Библии.
— Мардук изначально был лишь богом-покровителем Вавилона, однако позднее стал всесильным богом. Чем могущественнее бог какого-либо города, тем больше власть царя этого города. С подъемом Вавилона начался и подъем Мардука — или наоборот. Как вам будет угодно.
— Хорошо, дальше… — правая рука Тиццани дрожала от нетерпения.
— Правда, номинальной верховной власти, истинного царствования можно было достичь лишь тогда, когда властвуешь и над Кишем, где, судя по всему, возникло царство. — Лавалье невозможно было остановить. Он фонтанировал, как под высоким давлением. — Нинурта был богом-покровителем Киша, к тому же еще богом войны и охоты, богом плодородия и растительности. Он идентичен Забабе, как иногда еще называли бога-покровителя Киша. Если угодно, конкурент Мардука. Навуходоносор II при строительстве нового Вавилона возвел для Нинурты храм, который, правда, был ощутимо меньше, чем храм городского бога Мардука. И это имеет свое обоснование на шести более старых табличках, — он довольно улыбнулся.
— И что там с шестью старыми табличками? — Тиццани нетерпеливо уставился на Лавалье.
— Ну, эти шесть табличек не относятся к Навуходоносору II. Они происходят из того времени, из которого до сих пор не было никаких записей. Это фантастика! Самые древние из найденных до сих пор глиняных табличек возникли гораздо позднее. Послушайте!
«Так говорит Нинурта, сын Энлиля, божественный посланник и бог Киша: ты, человек, творение богов, передай вождям: слушайте, что говорит Нинурта, господин, от имени всех богов: перед Великим потопом вы насмехались над богами. Вы были дурны. Созданные для того, чтобы служить богам, вы отвратились от них. Боги произнесли свой приговор. Великий потоп должен был вас истребить. Но Энки смилостивился, предупредил Зиусудру и спас вас.
Вы хотели исправиться. Так говорили пастыри стад; но вместо того чтобы заботиться о стаде и чтить богов, вы и после потопа думали только о самих себе. Теперь вы должны поплатиться за это!
Вместо благодарности вы остались такими же плохими. Вы пили молоко овец, из их шерсти вы делали себе одежду и забивали лучших животных. Но о хорошем пастбище вы не позаботились. Если какое животное ослабевало, вы не помогали ему; если какое заболевало, вы его не лечили. О раненых и отбившихся от стада вы не беспокоились; заблудших вы не искали. Поскольку у моих овец были плохие пастыри, овцы разбредались и становились жертвами хищников. И воля богов ушла в забвение.
Посему слушайте, что говорит вам Нинурта от имени богов.
Я не стану больше смотреть на это. Я привлеку вас к ответу. Больше вы не можете быть моими пастырями. Я отстраняю вас; впредь вам не суждено использовать мой народ и пренебрегать волей богов. Я поставлю над моими стадами нового пастыря. Он выведет их на пастбища, будет заботиться о них и уважать волю богов.
Повсюду я искал того, кто встанет грудью. И я его нашел. Я, Нинурта, стану вашим богом, а пастырь, который последует моей воле, станет вашим царем. Я, господин, добьюсь этого.
И он избрал меня, пастыря из западных пустынь, сына человеческого, рожденного Иштар, исполнить то, что не исполнили правители.
Господин сказал мне: возьми палку и начертай на ней: правитель Киша и его народ. Потом возьми вторую палку и начертай на ней: правитель Мари и его народ. Потом возьми третью палку и начертай на ней: правитель Аккада и его народ. Потом возьми четвертую палку и начертай на ней: правитель Исина и его народ. Потом возьми эти четыре палки в руку как единый посох.
Пастырь Киша, объедини стада, чтобы возникло могучее царство, и помни: не чтить и порочить вашего бога, приносить жертвы не тем богам, убивать, красть, нарушать брак и лживо клясться — все это грехи, от которых народ должен отречься. Пастырь, укажи правителям и стадам, чтобы они чтили и славили своего бога».
— На этом текст обрывается, — устало пролепетал Лавалье.
Тиццани покачал головой. Его лицо окаменело:
— На шумерской глиняной табличке!
— Основной текст Декалога на старейших из когда-либо найденных шумерских глиняных табличек. Библия разоблачена как плагиат! — Лавалье закашлялся, поскольку он перенапряг свой голос. — Библия из Алеппо, Codex Vaticanus, Vulgata — все это сокровища христианского мира и иудаизма. Но вот это — ценность всего человечества. Какому музею следует передать эти таблички?