Кодекс Бога
Шрифт:
– Это было круто! – признается Андрей со все еще кислой миной на физиономии. – Я отыграюсь в следующий раз!
Оружие в наших руках исчезает, виртуальный режим отключается, и стеклянные двери разъезжаются в стороны. Андрей кивает мне, поворачивается спиной и выходит из модуля. У меня на языке вертится множество колкостей, но я молча следую за ним в раздевалку.
– Эй, ну не дуйся! – я кладу руку Андрею на плечо, разворачиваю его к себе и смотрю в синие глаза. – Благодарю за тренировку – следующую предлагаю
– Ага, если понадобится срочный перепих, обращайся – организую! – желчно отвечает Трубецкой, выныривает из-под моей руки, сбрасывает костюм и заходит в душевую кабину.
– Я же не за сексом туда шел! – кричу я вслед оправдываясь. – Да и секс был обычным – она даже Зов не включала! Просто дурная трата денег – ничего важного я так и не узнал!
Трубецкой не удостаивает меня ответом, и в его капсуле начинает шуметь вода. Я пожимаю плечами и хочу посоветовать ему пару раз сдрочить, чтобы уменьшить градус агрессии, но снова сдерживаюсь. Для злых шуток сейчас не время и не место.
Я занимаю соседнюю кабину и с наслаждением встаю под обжигающие струи. Горячая вода смывает пот и запах черноокой красавицы, который, кажется, въелся в каждую пору кожи. Прошлой ночью я впервые занимался сексом, не приправленным чувствами. Животная похоть и страсть в чистом виде. И с ее, и с моей стороны.
Мы с Алиной обменялись номерами телефонов, но не прислали друг другу ни одного сообщения. Про Кристалл девчонка ничего мне не расскажет, это я понял в первые же минуты общения. Со мной она просто экспериментировала и получала удовольствие. Взаимный обмен оргазмами, и не более того.
От приятных во всех отношениях мыслей меня отрывает стук в стекло. Трубецкой призывно машет рукой и показывает на выход. Киваю, с сожалением выключаю воду и отдаюсь во власть потоков теплого воздуха. Определенно, некоторые функции капсульных душевых кабин – не хуже, чем секс.
В апартаменты Андрея мы поднимаемся молча. В хитросплетениях коридоров высотки Трубецких я ориентируюсь прекрасно, она является точной копией нашей. Отличается лишь внутреннее убранство. Оно более современное, и потому нравится больше.
Перед охранниками, стерегущими вход, я появляюсь в синем халате с атласными инициалами «АТ» на полах. На лицах парней не дергается ни один мускул, хотя они с удовольствием закопали бы меня в мрамор прямо здесь, перед дверью.
– Бить в этот раз не будешь?! – спрашиваю я у Андрея, намеренно останавливаясь в дверях.
– Два часа этим занимался, пора и честь знать! – парирует он.
Я захожу внутрь и оглядываю гостиную. Идеально ровные плоскости, грани и прямые углы. Встроенные в потолок светильники, однотонная покраска стен, мебель, будто собранная из параллелепипедов, и минимум аксессуаров.
Я вспоминаю
– Ты ищешь что-то, иллюстрирующее мой характер или мои увлечения? – с иронией вопрошает Трубецкой. – Не трать время понапрасну, считай, что я здесь не живу!
Я оборачиваюсь и вопросительно вскидываю брови.
– Пойдем! – говорит он и жестом зовет меня за собой.
Мы направляемся в кабинет, он расположен в той же комнате, что и мой. Когда стеклянная матово-белая дверь открывается, у меня отвисает челюсть. Я вижу комнату-мечту тринадцатилетнего мальчишки. Свою овеществленную мечту.
Стены оклеены плакатами с изображением супер-аристо и рок-звезд, в углу стоит игровой комплекс последней модели, а вдоль длинной стены – огромные акустические колонки. Я с разбега запрыгиваю в компьютерное кресло, и оно послушно принимает форму моего тела.
– Здорово! – только и могу вымолвить я.
Именно о таком я мечтал в детстве, но строгие правила Приюта это категорически запрещали. Портрет же аристо из игровой вселенной мог стоить мне пары недель карцера.
– Одного не понимаю! – с усмешкой говорю я, еще раз оглядывая комнату. – Где фото порно-звезд?!
– Здесь! – отвечает Андрей и стучит указательным пальцем по виску. – А у тебя в сиротском доме они висели на всеобщем обозрении?!
Андрей на мгновение замолкает, а затем пытается сгладить неловкость.
– Расскажи мне о своем детстве в сиротском доме! – смущенно просит Трубецкой.
Я знал, что рано или поздно услышу этот вопрос, но аристократическое воспитание моих новых друзей сдерживало их любопытство. Все они не хотели подчеркивать разницу в происхождении и делали вид, что я такой же, как и они. Все за исключением Олега Апраксина.
Набор фальшивых воспоминаний я заготовил давно и мог бы поделиться ими с фальшивой же искренностью, достойной актеров лучших имперских театров, но не хочу так поступать с Андреем.
Я вскакиваю с кресла, подхожу к стеллажу с пластинками и застываю перед виниловым изобилием.
– Ты сериалы смотришь? – спрашиваю я, ведя пальцами по глянцевым корешкам коллекционных изданий.
– Только «Кремлевские Курсанты» смотрел, – смущенно отвечает он, сразу догадавшись, на что я намекаю.
Я размышляю о том, как озвучить правду, не разоблачив себя.
– В раннем детстве я жил так же, как они, – тихо говорю я. – Меня били каждый день. Били из-за моих фиолетовых глаз. А я бил в ответ потому, что глаза мучителей были серыми. Ты же понимаешь, что вас, – я запинаюсь и исправляюсь, – то есть, нас, аристократов, ненавидят?!