Кодекс джиннов
Шрифт:
В чем причина этих исчезновений, горожане также предпочитали не задумываться. Так повелось испокон веков, но в последнее время они пропадают особенно часто. Знать, такова судьба.
А спрашивать, зачем и почему – опасное занятие. Так ведь недолго и заинтересоваться, отчего эльфийское заклятие, не позволяющее жителям Королевства проявлять агрессию в отношении друг друга, не действует, например, на гномов, или приезжих из других стран. Чужеземцы могут хоть каждый день устраивать потасовки в портовых тавернах, и их даже разогнать некому, кроме портового патруля, состоящего из тех же чужеземцев. А местные стражи порядка не могут применять силу из-за
Несправедливо? – Может быть. Но от чувства обиды недалеко до желания восстановить справедливость, а там, стоит немного забыться, сработает и это чертово заклятье. Нет уж, лучше принимать мир таким, как он есть. Раз принцессе грозят неприятности, лучше поскорей выдать ее замуж.
Правда, имя жениха до сих пор еще не известно. Подходящих по возрасту принцев в новых королевствах что-то не видать, а остальные претенденты выглядят как-то несолидно. Как это – королевская дочь, получившая великолепное образование и привыкшая к блестящему авилонскому обществу, вдруг превратится в обычную баронессу? Кому ей свои манеры показывать – коровам и козам, что ли?
Но именно эта неопределенность и придавала оптимизма потенциальным женихам. «Раз уж шансы у всех без исключения ничтожно малы, а замуж выходить принцессе так или иначе нужно, почему бы именно мне не оказаться счастливчиком?» – думает каждый из желающих породниться с королевской семьей. Вот и съехалось этих баронов на праздник – великое множество. Что ж, тем веселее будет наблюдать, как принцесса их отошьёт. И горожане ухмылялись в предвкушении потехи, продолжая скоблить стену, и одновременно отворачивая лица от надоедливого луча рассветного солнца.
И никем не понятому озорнику не осталось другого выхода, как рассеянно пробежаться по центральной городской улице, где все также заняты неотложными делами. Дворники метут мостовые. Лавочники проверяют, надежно ли закрыты ставнями витрины. Не дай бог, во время праздничного шествия кто-то потеряет равновесие, толкнет соседа, который, в свою очередь, навалится на впереди идущего, и вся толпа вдруг рухнет прямо на твою ни в чем неповинную лавку – убытков не оберешься. Королевские слуги украшают стены домов свежими цветами, и еще раз просят окрестных жителей без нужды не выходить из дома, а если уж приспичит, то хотя бы одеться поприличней. Ибо в этот день все должно быть прекрасно – и люди, и их одежды, и даже стены. Нынешним утром у всех множество забот и ни минуты свободного времени, а поглазеть на рассвет можно и завтра – никуда он не денется.
К счастью, солнечный луч был еще слишком молод и беспечен, чтобы надолго огорчиться из-за людского невнимания. Весело проскакав по черепичным крышам, он направился к высоким разноцветным окнам королевского дворца и возле одного из окошек остановился. Там, в малом зале, принцесса Настюрция беседовала с придворным ученым и чародеем, гномом Эйнли, сыном Штейнли.
Разумеется, юная принцесса была прекрасна. Об этом знал любой ребенок в Королевстве. Но Настюрция… как бы это лучше сказать… она оставалась бы красавицей, даже если бы вдруг перестала быть принцессой. Ее длинные золотистые волосы, казалось, состояли из таких же озорных и непослушных солнечных лучей, как наш знакомый, только получивших каким-то волшебным образом мягкость и упругость эльфийского шёлка. Глаза могли бы соперничать чистой голубизной с полуденным летним небом. А легкие колебания ее ресниц способны поднять настоящую бурю в сердце любого мужчины в возрасте от четырнадцати до шестидесяти лет. Голос принцессы завораживал, как
Так или иначе, но наш знакомый начисто забыл обо всех своих проказах. Вокруг уже суетились его собратья, помогая украшать праздничный город, а он все продолжал внимательно смотреть и слушать.
Следует подчеркнуть, что обычно в это время Настюрция еще досматривала свои многосерийные сны, содержание которых мы не в состоянии пересказать, поскольку понятия не имеем, что может сниться принцессам. Но сегодня ей не терпелось узнать, какие же подарки приготовили отец и придворные, и принцесса поднялась с постели едва ли не раньше прислуги. И нельзя сказать, что она обманулась в своих ожиданиях. Вот только подарка от Эйнли, сына Штейнли, Настюрция так и не получила. И сейчас выказывала почтенному гному свое неудовольствие:
– Так я жду объяснений, Эйнли! – голос принцессы грозил из ручейка превратиться в поток раскаленной лавы. – Помнится, ты обещал ко дню рождения найти мне жениха. Необыкновенного жениха, какого не было ни у одной из принцесс Королевства. Кажется, ты что-то говорил про иные миры, где тоже есть молодые принцы, мечтающие хоть раз в жизни полюбоваться моей красотой. Я только что спросила у камердинера, и он уверяет, что ни один принц, хоть из иного мира, хоть даже из нашего, за последнее время во дворце не объявлялся. Как прикажешь это понимать, Эйнли? Уж не забыл ли ты о своем обещании? Или, может быть, ты просто решил надо мной посмеяться?
Бедный гном стоял, наклонив голову так, будто пытался спрятать лицо в собственной бороде. И молчал. Он не знал, что ответить взбалмошной королевской дочке. Разумеется, Эйнли ничего не забыл. Гномы вообще не способны забыть о своих деловых обязательствах. И он сделал все возможное, чтобы принцесса получила обещанный диковинный подарок. Хотя бы в благодарность за то, что ее дед некогда приютил у себя во дворце безвестного учёного Штейнли, изгнанного с Родины за кощунственные, еретические теории.
Отец Эйнли был астрономом и пытался доказать соплеменникам, что за пределами их мира существуют другие миры, и там, вполне возможно, обитают другие разумные существа, в чем-то похожие на гномов, эльфов, джиннов, или даже (каких только причуд не дождёшься от матери-природы!) – на людей. И Высший Совет гномов, может быть, не был бы столь суров к еретику, если бы тот не пренебрегал своими основными обязанностями. Но Штейнли настолько увлекся собственными идеями, что не отвлекался от них даже на службе, в секретной лаборатории, занятой совсем другими проблемами. А такого страшного преступления, как уклонение от общественно-полезного труда, гномы никому и никогда не прощали.
Сначала Штейнли запретили появляться в лаборатории, потом перестали пускать в библиотеку и удалили из его дома все пишущие принадлежности. Другой бы на его месте давно сломался, но отец Эйнли продолжал работать над теорией и сочинять книгу мысленно. И тут уже Совету ничего не оставалось, как выслать отступника вместе с семьей из страны, строго-настрого запретив кому-либо из гномов поддерживать с ними отношения. Мать Эйнли не вынесла такого горя, и вскоре умерла. А отец выжил, благодаря увлеченности работой и расположению короля.