Кодекс Хранителя
Шрифт:
Хадиса ничего не ответила. Она не понимала, зачем ее подруга извиняется, и ничего позорного в сне за учебником не видела. Но переубеждать не стала. Волновало другое.
— Как я здесь оказалась?
— Тебя парень принес, — ответила оборотень, задумчиво проводя пальцем по собственной туго заплетенной косе. Волосы ее были снежно-белыми с легким жемчужно-серым отливом. Красивые, необычные даже для ее клана. Блеклые, голубоватые с красным зрачком глаза и голубоватая кожа давали четкое понятие, что перед ней классический альбинос. Волки стыдились Ррухи. Наверно, потому их это и сблизило.
— Ничего не хочешь рассказать? — словно читая ее мысли, поинтересовалась Ррухи. Она смотрела прямо в глаза, ожидая внятного ответа, абсолютно уверенно считая, что имеет право на такую информацию.
— Я… не помню, — наконец выдохнула Хадиса. В голове туманом стояли указания ректора и его потешки над состоянием декана, а дальше словно все кануло во тьму. Неужели в тот момент она отключилась? Или произошло что-то другое? Ррухи нахмурилась.
— Совсем ничего?
Вопрос остался без ответа. Кирин отчего-то почувствовала себя маленькой девочкой, тревожной и заикающейся. Пытаясь возобновить в памяти всё, что было после ухода Борин и Звездунова, она осознавала, что ничего сказать не может. Не могла же она и впрямь отключиться.
— А… ты сказала, что меня принес парень.
— Д-да, шутник еще тот. Довольно упитанный и рыжий.
Хадиса сглотнула: последнего упитанного и рыжего, которого помнила, она встречала вчера в коридоре и… надо сказать, разговор был верхом идиотизма… или же полным скрытой угрозы?
— Ты чего в лице переменилась?
— Где близняшки?
— Все еще медитируют, они позы со вчерашнего вечера не меняли.
— Странно.
— Ничего странного, по-моему, они к базе подключились и просто качают оттуда.
— Как бы потом они нас в недельную кому не вогнали.
— Я бы не прочь, если не придется книг столько читать.
Хадиса промолчала, в который раз осматривая их жилую комнату, выхватывая из общей массы незастланные кровати, заваленный книгами стол, полный крошек сервировочный столик, одинокие часы на выкрашенной белым цветом стене. Платяные шкафы, режущие глаз своими черными лакированными поверхностями… Близняшки действительно со вчерашнего дня позы не сменили. Они даже не моргали, отчего белки их глаз воспалились. Жуткое зрелище.
— Идем на пары, — наконец решила Хадиса, не обращая на полный жалости взгляд Ррухи никакого внимания. — Если девчонки к обеду не очнутся — будем приводить их в чувство насильно.
— Может, останешься в комнате? — предложила волчица.
— Еще чего! — фыркнула Хадиса, словно не она только что не могла вспомнить вчерашнего вечера.
Не размениваясь на поиски столовой, девушки решили наверстать завтрак за обедом, а сейчас по возможности сориентироваться в аудиториях и занять лучшие места.
— Вроде эта. — Ррухи внимательно сверила номер аудитории с выданным планом занятий. — Первая пара сразу у декана, надеюсь, он не будет стрелять ядом, как
Выданная подружкой фраза воскресила в памяти вчерашнюю ситуацию. Румянец сразу же залил щеки Хадисы. Столь возмутительной сцены и понарошку не придумаешь. А если взять в учет, что этот позор видела ректор Борин, то хуже уже быть не может.
— Ты чего зависла? Заходи. — Ррухи уверенно втянула Хадису в просторную аудиторию. Помещение было аскетичным, если это слово можно применить к описанию аудитории. Длинные парты на пять-шесть человек и такие же крашеные лавки, посеревший от времени паркетный пол, высокие белые потолки и огромные окна, с одной стороны выходящие во внутренний весьма узенький дворик, а с другой — на бескрайнюю степь. Все бы ничего, вот только окна, ведущие во внутренний двор, были зарешечены. Логика сего была не понятна.
Словно прочитав ее мысли, Ррухи пожала плечами:
— Может, экспериментируют с боевыми химерами?
— А почему не за пределами Академии? — вопросом на вопрос ответила Хадиса. Конечно же, Ррухи не нашлась, что ответить.
За разговором обе девушки и не заметили, как аудитория наполнилась под завязку. Не в пример молчаливые студенты рассаживались за парты, лишь беззвучно кивая друг другу в знак приветствия. Это было странно и крайне тихо. Шуршали бумажки от ведущихся беззвучных диалогов, скрипели скамейки и парты. И не единого слова.
Октопус Звездунов появился спустя десять минут. В аккуратном костюме кофейного цвета. Светлая сорочка была наглухо застегнута, темно-красный галстук — завязан в сложный узел.
— Красавчик, — выдохнула Ррухи, отчего Хадиса пожелала провалиться под землю. Она и думать забыла о вчерашнем происшествии, пока не увидела декана снова. Теперь смотреть на него вообще не было сил: каждый раз вспоминался актовый зал и его оттопыренная ширинка.
— Ты чего бледная такая? — всполошилась Ррухи, внимательно всматриваясь в лицо подруги.
— В-воздуха н-не хватает, — начала заикаться Кирин, которая ранее дефектами речи не страдала.
Подруга нахмурилась, но ничего не ответила. Наоборот, села прямо, почувствовав на себе прицельный взгляд Звездунова. Впрочем, она ошиблась. Звездунов, застыв за кафедрой, смотрел вовсе не на нее. Все его внимание было уделено бледной, как снег, Хадисе Кирин.
* * *
Октопус одевался на первую лекцию со всей тщательностью: глухо застегивая все пуговицы и замки и плотно шнуруя шнурки. Если бы статус позволял, он бы даже боевую раскраску нанес на лицо. Однако ранг декана обязывал вести себя в рамках дозволенного.
Проблемой оказался не столь внутренний настрой, сколь не прекращающийся в течении всей ночи отнюдь не детский сон.
Стоило вспомнить некоторые ракурсы, как кровь начинала стучать в висках, а кожа — гореть. Будь он сейчас в любом ином месте, он бы схватил за шиворот виновницу этого безобразия и хорошо отшлепал… хм… не только ремнем. Мысль в который раз заставила зависнуть. Мужчина резковато облизнул пересохшие губы и чеканным шагом направился на пары.
Странное началось уже в вестибюле. Осоловевшие взгляды парней и глупые рожи ни с чем нельзя было спутать. Какая же мощь силы у этой су… хм… демоницы?