Кодекс Инквизитора. Книга II
Шрифт:
Однако на маршруте никого крупнее средних Горынычей не попадалось. Существами они были неглупыми: ежели не срабатывал ментальный удар, тут же пытались ретироваться. Буля не дремала, и шансы на побег сводились к минимуму.
Поймает за хвост, приволочёт верещащего псевдозмея и ждёт, пока я голову отсеку.
Штук пятнадцать в хранилище отправила, каждым действием вызывая недоумённые взгляды соратников. Девы в родовых перстнях мелочовку таскали, на большее они не годились. Месяц назад возникла идея нишу заполнить, штампуя подпространственные карманы, но Скорп быстро спустил
В детали вдаваться не стала, сославшись на отсутствие времени, на самом же деле в научных выкладках и формулировках не смыслила ровным словом ничего.
Мысли всякого толка абстрагировали от монотонного тяжёлого пути. Дважды за день вставали на привал по обычной схеме: плывун посуше, прорезиненная палатка, чтобы под ногами не хлюпало, кормёжка чем бог послал, а посылал он исключительно армейский рацион. Часовой сон — и обратно в гнилую воду.
Очередные сутки в пути. В академии, поди, в розыск подали. Надеюсь, разлом не найдут, а ежели отыщут и сунутся, то сами себе подпишут смертный приговор. Я уже уразумела, в чём отличие аномалий средней категории сложности от наивысшей. Но несмотря на всю, казалось бы, безнадёжную ситуацию, начинала ощущать некий драйв.
Тело день ото дня становилось всё выносливей, мышцы крепли, а дух закалялся в режиме нон-стоп. Аномалия многое забирала, нередко жизни, но тех, кто не сдался и выжил, наделяла запредельными физическими возможностями.
Особенно изменился Безобразов, парня будто подменили. Из нелепого угловатого задрота тот превратился в жилистого крепкого бродягу. Взгляд стал цепким и колючим. Граф, принявший судьбу, продал душу аномалии и теперь черпал из неё соки. Страшно подумать, кем бы он стал через десяток лет, оставь я его в разломе прокачивать скиллы. К сожалению, не узнаю об этом, бросать Романа в мои планы не входило, а то, что мы выкарабкаемся, уже не вызывало никакого сомнения.
Десять минут назад на самом горизонте я приметила тёмное пятно. Буля вела нас именно к нему. Спутникам ничего не сказала: не в моих правилах дарить надежду, а затем отбирать её. Но теперь-то уже, в принципе, можно остановиться и дать товарищам рассмотреть в бинокль покрытую почерневшей дранкой крышу огромной избы. Не терем, конечно, но по размеру ничем не уступала. Сделав привал, подала бинокль Лопухиной.
Графиня долго рассматривала далёкий объект, судя по всему, не доверяя своим глазам. То же самое случилось и с остальными спутниками, но сил на ликование не осталось. Молча тронулись в путь и спустя час достигли большой земли.
Почуяв под ногами каменистый суглинок, все как один попадали на колени и принялись целовать поросшую жухлой травой почву. Как мало человеку надо, достаточно отобрать всё, что он имел, а затем вернуть обратно толику малую.
Лобызать глину не стала. Чудная изба в центре разлома впечатлила гораздо больше: было в ней нечто отталкивающее, как в том доме каннибала из прошлого мира, в котором я едва не стала закуской. На этот раз не было весёлых занавесок, так как окон в принципе не водилось. Зато в наличии имелось высокое резное крыльцо и отменной работы дверь, что никак не вязалось с простотой древнего сруба. Дверь, скрипнув
За спиной тихо щёлкнул предохранитель: Безобразову тётка не понравилась, как и всем прочим. Радостное настроение сменила тревожная настороженность. Понятное дело. Мы здесь кормим гнуса кровью, рвём жилы на последнем издыхании, а тут на тебе — изба, да не абы где, а посередь непролазной топи.
Да и хозяйка дома — та ещё ходячая аномалия. Ухоженная, в длинные густые пепельные волосы вплетены полевые цветы, напоминающие васильки. Платье нехитрое, льняное, но чистое. Ни складочки, ни залома — явно отглаженное магией. Налицо подвох, того и гляди обратится в чудище болотное, ринется в атаку, и полетят клочки по закоулочкам.
Подняла руку, стопоря графа от необдуманного поступка. Если этот человек и представлял опасность, то не для нас, — как-никак должок за ним.
Истинный взор обмануть сложно, а скорее всего, невозможно. Просканировав странную тётеньку, едва уняла возглас удивления! Распутин собственной персоной, чтоб его дряблый зад черти драли!
«И ничего не дряблый, ты взгляни на него, каков мужчина! Ему нынче и сорока не дашь. И мне кажется, Оленька, что колдун в твоём вкусе. Эти шрамы на лице ему идут, не находишь? А помнишь, какой у него прибор? Минуточку, сейчас покажу».
«Нет! Я не хочу этого видеть, извращенка! Оставь свои фантазии при себе, Василиса! Нашла время, тоже мне. Да и вообще, что ты знаешь о моих вкусах?!»
«Всё знаю, дорогая. Я — это ты, а ты — это я. Мне доподлинно известно, что Лютый тебе нравится как мужчина. Когда ты на него смотришь, твой пульс учащается, а уровень гормонов в крови повышается на порядок. Поэтому ограничила с ним общение с глазу на глаз, дабы не вводить себя в искушение. Я и сейчас читаю твои заповедные мысли, хочешь услышать то, о чём боишься признаться даже себе?»
«Не смей! Запрещаю тебе копать слишком глубоко, иначе выставлю блок. Думать — одно, а делать — другое. Признаю, Распутин и впрямь преобразился в лучшую сторону. Только мне плевать на это, Вася! Чудодей — наш билет из этой вонючей клоаки! Всё остальное не имеет значения. Закатай губёшки, я с ним шашни крутить не намерена, будь он хоть последним мужиком на земле!»
«А ежели колдун предложит плотскую близость в обмен на желанный билетик, что тогда будешь делать?»
«Сдаётся мне, Вася, ты спишь и видишь, чтобы именно так и произошло. Поведать в деталях, что его ждёт в этом случае? Нет, пожалуй, я тебе покажу! Наслаждайся!»
«Дура! Убери эти гадкие мысли! Не желаю этого видеть! Оля, прошу тебя, не надо! Откуда в тебе столько бессердечности? Ну нельзя же так!»
«Можно, дорогуша, а иногда необходимо, но не в этом случае. Старик здесь не для того, чтобы обольщать нас, а вот зачем я ему понадобилась, сейчас и узнаем».
— Княжна, что происходит, кто эта женщина? Мне показалось или вы знакомы? — От чуткого взора Лопухиной ничего не скроешь: стоило только зрачку чуть расфокусироваться, она тут как тут со своими подозрениями.