Кодекс Инквизитора. Книга IV

Морале А.

— Так а на кой ты эту штуку дала, если совсем без вариантов? — ткнула я артефактом Сухею в нос.

— Да на той, что полезных разломов тьма-тьмущая и все они выше десятого ранга, пользуйся, княжна. Советую посетить двенадцатый, но не с красным окаёмом, а оранжевым, там такие ништяки, закачаешься! Одни белые алмазы чего стоят, не путать с прозрачными!

— Ну спасибо, что ли? Обниматься не будем, зла я на тебя, не оттаяла покамест. Ножик-то чего тискаешь? Прибери, бесит он меня!

— Давай руку, Оленька, резать буду.

— На кой чёрт? — Подозрительно

покосившись на подругу, отступила на два шага назад.

— Проездной на шестой уровень оплатить, знамо дело. — Сухея, оскалившись, стремительно приблизилась и потащила меня к монолиту.

Не успела я глазом моргнуть, как с запястья слетел наруч. Ещё одна напоминалка, что я не имбанутая княжна, а козья какашка. Обсидиановый коготь чиркнул по запястью, раскроив плоть до кости, и камень окропила кровь чёрной ведьмы. Монолит по-человечьи протяжно выдохнул и, будто алкаш после запоя, жадно всосал подношение.

Сухея, отпустив кисть, оттащила моё податливое тулово на пару метров назад, а валун тем временем бесшумно отъехал в сторону, открывая бездонный колодец, из которого пахнуло неприятностями.

Мля, снова колодец! А где лес-то с призраками?

— Мне точно туда надо? — спросила я неуверенно, с опаской заглядывая в бездну.

— Точно, иной дороги нет. Всё, Оленька, обнимемся на дорожку, и ступай. Да хранит тебя сила!

— Прыгать, что ли? Ты совсем ку-ку? Да там дна не видать! — Я попятилась назад.

— Под ноги глянь, Алиса! Дуй за белым кроликом и не дрейфь.

Я глянула. Под ногами ползала Булька, аккуратно срезая под корешок изумрудную травку. Подкрепившись маленько, питомица окрасилась молочным цветом и бесстрашно юркнула в тёмный зев.

— До скорой встречи, княжна! Рада была повидаться! Долгие прощания — лишние слёзы! — Не дав и слова молвить, лихоманка порывисто обняла меня, чмокнула в нос и растворилась в пространстве, будто и не было её вовсе.

В небе сверкнула яркая молния, а по пустой поляне эхом разнёсся задорный нежный смех. Ну что ж, пора и мне валить — вслед за белым кроликом!

Подступив к колодцу, осенила грудь косым зимним крестом и шагнула в дупу Нергала.

Свободное падение длилось недолго: на середине колодца меня перехватила Буля ложноножкой и аккуратно увлекла за собой вниз. Спустя секунд тридцать мы оказались на дне огромной пещеры, поросшей мхом, неоновыми поганками и куцыми кустиками карликовой берёзы. Пока осматривалась по сторонам в поисках выхода из грота, Булька споро скосила светящиеся грибы, мигом их сожрала и полезла под броню с чистой совестью. Поели — можно и поспать.

Выход нашёлся неподалёку. Громадную природную арку трудно было не заметить. Вылезши на белый свет, обернулась: позади — уходящий в мрачное небо скальный массив, впереди — ещё более мрачный дремучий лес. Кедры в три обхвата так густо натыканы, что у меня народились сомнения, пролезу ли я меж стволов.

У сомнений, как говорится, глаза велики. Не успела вступить в лесной массив, как наткнулась на хоженую-перехоженную тропу, по которой и танк проедет

без вопросов. Чуйка помалкивала. Лес как лес. Разве что рос он здесь с начала сотворения мира. Ну не бывает в природе стометровых кедров! Хотя о чём это я, какая к лешему природа, это же царство мёртвых, здесь всё не то, чем кажется. Может, та разлапистая ёлочка и не ёлочка вовсе, а плотоядный монстр.

Подобрав шишку, зашвырнула в подозрительно симпатичное на вид деревце. Шишка, отпружинив от золотистого ствола, вернулась обратно, угодив точнёхонько в глаз. Вот и первый звоночек! Может, из «Добрыни» пальнуть превентивно? Вспомянув, чем закончился расколбас в тенях, отсрочила идею на потом, а то накликаю беду.

Обойдя подозрительную ёлку стороной, углубилась в лесные дебри. Первый километр дался спокойно, будто по грибы заскочила в придорожную посадку. Призраков не видать, кругом тишь да благодать. Птицы разве что не поют, да белки не прыгают с ветки на ветку, а ведь должны прыгать, вон какие здоровенные шишки под ногами валяются.

На втором километре пути наткнулась на противоестественный объект. Заприметь такой в привычном мире, мимо бы прошла, не заметив, но на шестом уровне царства мёртвых обычная с виду избушка показалась пряничным домиком. К гадалке не ходи, за теми цветастыми занавесками мнётся какая-нибудь хтоническая ересь и ждёт, когда заплутавший пилигрим постучит в дверцу. А там по классике: плотный обед, добрая банька, жарко натопленная русская печь и здоровущая лопата. Ну на хер!

Воротившись на двести метров назад, от греха подальше, обошла избу по широкой дуге, оставив за спиной голодную ведьму. Может, и не было никакой ведьмы, но проверять, так ли это, охоты не возникло. Бережёного Морана бережёт, а небережёного бабай стережёт!

Не успела отдалиться от жилища хтони, как упёрлась в пень. Откуда он взялся на тропе — дело третье. На пеньке сидела девочка лет шести. Ничего особого: русые волосы, курносый веснушчатый носик, честные-пречестные голубенькие глазки-пуговки, скромное застиранное платьице в заплатах, растянутые на коленках колготы, чешки «прощай молодость» и жёлтый дождевик. Шмотьё хоть и старое, но вполне современное. Несмотря на бомжеватый видок, девчонка не вызывала неприятия — напротив, располагала к себе. Смущала лишь одна деталь… Пигалица глазела на меня с хитрым прищуром и жадно облизывала пухлые губки остреньким язычком.

Я могла бы списать это действо на сухость или обветренность, если бы не мелкие иголочки зубов. Ряда в три, а то и четыре. Кажись, началось! Домик-то я обошла, да на хозяюшку напоролась! Вот ведь незадача!

— Тёть, а тёть? — пискнула девчушка, блеснув частоколом зубьев.

— Чего тебе? Кутя запропал?

— Кутя? Какой Кутя? — недоумённо хлопнула ресницами свиристелка, мигом прекратив облизываться.

— Тот самый Кутя! Дай пройти, нечисть, я тут туристом! Брысь с дороги!

— Туристом, говоришь, ну иди, раз такое дело, я ж не держу, а то, может, в гости зайдёшь, чайком попотчую, на травках. Вку-у-сный!