Кодекс Крови. Книга ХIV
Шрифт:
Я задумался, а после решил не скрывать причины от Медведева:
— Ответ зависит от того, дарил ли когда-то многонеуважаемый Президент Французской Республики кому-то из наших официальных лиц саженцы деревьев по случаю заверения в вечной дружбе?
Я мог бы поклясться, что слышу скрип шестеренок в мозгах Медведева.
— Кажется, было такое, ещё в бытность президента герцогом, — через минуту пробормотал он. — Один, вроде бы, даже в Кремле посадили.
— Тогда у меня для вас плохие новости…
У Висконти Борромео выдалась
Затем он выслушал по мобилету яростную тираду от Алесандро дель Ува, который в двух словах требовал лучше следить за сыном, чтобы некоторым уважаемым людям не пришлось среди ночи оживлять любовниц.
Все эти события не добавляли хорошего настроения графу Борромео. К тому же все попытки дозвониться до Джованни не увенчались успехом. Сдержанный оптимизм внушало лишь то, что жажда отступила, позволяя мыслить связно, следовательно, опасность для недожизни сына миновала.
Однако же это ни в коем случае не означало, что подобные события пройдут для Джованни бесследно. Висконти без зазрения совести выдернул Карло из постели жены и потребовал отыскать сына, вкратце обрисовав ситуацию.
Но то ли на их счастье, то ли на беду, делать этого Карло не пришлось, ведь раздалась трель мобилета у главы службы безопасности рода. Источник из мантуйской городской стражи отчитывался об обнаружении спящего Джованни в парке близ палаццо рода Занзара. Штатный лекарь констатировал у найдёныша глубокий сон, общее переутомление и отсутствие каких-либо ран.
— Ах, да! — вспомнил информатор. — По словам лекаря, от пациента доносился запах зелья забвения, и в пиджаке у него была найдена несвежая французская газета.
— Неделю! Нет! Месяц пролежит в саркофаге! — процедил сквозь стиснутые зубы Висконти. — Будет знать, как идти против воли главы рода!
Глава 16
Последний месяц в родном мире прошёл неимоверно насыщенно. Я уже не помню, когда последний раз столько прожил там. Уж не знаю, повлияла ли близость божественного совета или предсказания Атараши, но я наслаждался практически каждым днём, проведённым дома. Наслаждался тогда, когда падал без сил после нескольких суток без сна, когда Света буквально усыпляла меня собственной магией. Наслаждался, когда днями проектировал новые селения в обжитой части бывшей пустыни, а ночами пытался разгадать ребус от оракула.
У Тэймэй близились роды, потому Света временно приостановила подготовку к свадьбе.
Племенные братья один за одним переселялись в собственные земли, превращаясь из кочевых в оседлые народы. Территории мы старались подбирать с Райо таким образом, чтобы не касаться родовых вотчин аспидов. Потому заселялись большей частью земли приграничные с Каролийским хребтом.
Каждое племя пустынников, переселяясь в новый дом, приносило клятву верности на крови мне лично и роду Эсфес. На данный
Радовало, что постепенно закладывалась база под сотрудничество между орденцами и пустынниками. Особой дружбой пока не пахло, но первые подвижки уже наблюдались. Вдоль проложенных по пустыне дорог вырастали таверны и постоялые дома, защиту которым от аномалий обеспечивали орденцы. В то же время для пустынников ввели отмену торговых пошлин в орденских землях, заманивая их караваны на торжища в долины.
Процесс проникновения был небыстрым. Пришлось даже создавать краткий свод традиций и норм поведения каждой стороны для ознакомления, дабы случайное недопонимание не вызвало кровную вражду, угли которой ещё тлели на пепелище многовековой войны.
Самую магически одарённую молодежь я забирал в новую академию Сашари. Пока учебный процесс не обходился без эксцессов, всё же слишком долго два народа враждовали. Но, к моей радости, арбитрами в сварах выступили юные маги из Эсферии, дети моих кровников, решивших переселиться в мир Сашари почти два десятка лет назад по местному исчислению. Эти были воспитаны в более прогрессивных взглядах и одинаково относились ко всем. Более того, они понимали подоплёку всех происходящих процессов, потому активно способствовали сплачиванию молодёжи. Работу в глубоком тылу никто не отменял.
Кроме академии Сашари, меня ещё периодически начали выдёргивать в Обитель Крови для проведения практикумов у корвусов. Агафья пока проживала там же, занимаясь усовершенствованием трилистника Занзара. После разговора с Ольгой вампирша успокоилась. Эмпатка показала ей воспоминания и эмоции её сестёр, когда Агафья умирала на родильном ложе. Это несколько примирило вампиршу с их позицией. Простить их она пока не простила, но мотивы поведения смогла понять. Спасалась от эмоций Агафья в работе, с головой уйдя в артефакторику, как и я в исследования.
У нас уже появилась традиция. На рассвете я появлялся на парапете защитной стены Обители и приносил баронессе собственноручно сваренный кофе. На каждую следующую встречу она выдавала мне новый рецепт. Пока ещё ни разу не повторилась.
Сегодня мы маленькими глотками пили кофе с перцем, обсуждая её и мои успехи.
— Мне вновь предлагают назначить посвящение, — обмолвилась вампирша.
— Это всегда было и будет лишь твоим решением.
Долина ещё утопала во мраке, лишь снежные шапки на пиках Каролийских гор серебрились под первыми рассветными лучами.
— А я не знаю… — безразлично ответила вампирша. — Раньше страстно желала, а сейчас… когда корвусы стали реальностью и Мать Великая Кровь… и ты… Я не уверена, что смогу пройти путь, подобный твоему.
— Так иди своим, — успокоил я Агафью. — Слушай себя и свои желания. Вот чего ты хочешь прямо сейчас?
— Не такой дрянной кофе, — хмыкнула Агафья, отпивая очередной глоток из фарфоровой чашки, больше похожей на стопку.
— Эй! Я вообще-то уже месяц тренируюсь по разным рецептам! — возмутился я.