Кодекс Крови. Книга II
Шрифт:
Честно говоря, последствия такого удара я не взялся бы предугадать. Ну и самый главный вопрос остался без ответа. Я надеялся, что маг такой силы будет принят в род, хотя бы слугой, но нет. Тотем не определялся даже через кровь. Мне срочно нужна была консультация.
Стоило открыть глаза, как на меня уставилась Агафья, тоже обмакнувшая пальцы в кровь мага. Вот только у неё ещё и губы были в крови.
— Что ты можешь определить по крови? — вопрос был задан тихим, но требовательным тоном. — Я тебя такому не учила!
— Ты и щитам меня не учила, и ещё много чему, — аккуратно завернул я тему, переходя
— То-то и оно! Ты… — она запнулась, как будто боялась озвучить свои предположения, — ты — корвус?
— Смотря, что у вас подразумевает это слово, — уклончиво ответил Агафье.
— Истинный маг, прошедший обучение в цитадели Великой Матери Крови, — получил я благоговейный ответ.
Хм. Близко. Весьма. Но не совсем. Я задумался. Мне всего триста лет было, и я начинал обучение в цитадели, но в ней всего три уровня. Те, кто их осиливали, переходили в башню. А вот там уровней уже было двенадцать. Но и это было не всё. Раз в тысячу лет над башней появлялся парящий остров, который мог принять мага, волей Крови достигшего вершины развития. Я на остров так и не попал по личным причинам, но Кровь от меня не отвернулась. Корвусом у нас назывались маги, прошедшие три уровня цитадели.
— И как давно у вас здесь были корвусы? — помня о разнице во времени, я пытался прикинуть, когда жители этого мира имели возможность обучаться в цитадели.
— Почти две тысячи лет назад. Они пытались основать свои академии, но философия Крови не прижилась на фоне абсолютного поклонения родовым тотемам, — пожала плечами Агафья. — В итоге уникальное направление магии фактически было утрачено в веках, а мы теперь вынуждены собирать всё по крупицам.
Я задумался, Агафья мне нравилась. Молода, разумна, любит эксперименты и ищет ответы на вопросы. Кровь таких любит. Опять же, у девушки-бабушки были моральные устои, ведь при такой рабской привязке я бы желал лишь уничтожить род рабовладельца. Она, скорее всего, тоже желала, но держала себя в руках и присматривалась ко мне. Поэтому я решил закинуть крючок, дать ей вариант выхода из ситуации, где было бы и освобождение от рабства, и возможность не ударить в грязь лицом, оставшись со мной.
— Агафья, я давным-давно не корвус. Но это не мешает мне видеть тип связи между нами, — маг между нами дёрнулся в попытке прийти в себя, но Тень молниеносно ударила двумя пальцами в точку на шее, после чего смертушник отключился. — Кровь не приемлет рабства, она за свободу выбора и несение полной ответственности за его последствия. Поэтому, для меня лично, эта привязка — пятно позора на родовой и личной чести. Решение войти в род должно быть добровольным. Поэтому я хочу тебя освободить.
Агафья вздёрнула бровь в немом изумлении.
— Так просто отпустишь? У тебя в роду всего два мага крови, и ты отпустишь одного? — она покачала головой недоверчиво. — Не верю. Зная ваш род, ты придумаешь какое-то такое условие, где я окажусь в ещё более худшей ситуации, чем сейчас.
— В чём-то ты права. Мне придётся объясняться с Комаро, но у меня есть для тебя предложение. Не условие! — я подчеркнул специально, — хочу предложить тебе ритуал братания. Он личный. Мы всегда сможем прийти друг другу на помощь, но он не обязывает к служению. Воспринимай
Не дожидаясь ответа, я начал проговаривать в произвольной форме слова освобождения от клятвы служения и подчинения. Кровная связь стала мутнеть, истончаться и, наконец, исчезла.
Агафья смотрела на меня огромными глазищами, испуганными и недоверчивыми. По щекам её струились слезы.
Ты свободна, словно птица в небесах.
Ты свободна, позабудь, что значит страх!
Ты свободна с диким ветром наравне!
Ты свободна наяву, а не во сне!
Я тихо пропел слегка переиначенные слова одной старой хорошей песни и с улыбкой смотрел на баронессу. Эх, да простят меня Кровь и Комаро, но надо было ковать железо, пока горячо.
— Я, барон Михаил Юрьевич Комарин, клянусь быть верным братом, защитником и боевым товарищем баронессы Агафьи Петровны Комариной, в девичестве… Я сделал паузу, давая возможность Агафье самой произнести свою фамилию.
— Клещевой, — просипела магичка сквозь слёзы и по-детски хлюпнула носом.
—…Клещевой, — повторил я вслед за баронессой, — и призываю в свидетели клятвы тотем рода Комариных и Великую Кровь.
Одним из ножей мага смерти я полоснул ладонь левой руки и протянул её баронессе.
Кажется, у той рухнули все шаблоны. Сейчас она была похожа больше на девочку-подростка, чем на многоопытную магичку, Тень или кем там она ещё была в своей жизни. Испуганный ребёнок, который не понимает, что происходит. Но момент ступора прошёл. Слёзы высохли, а в глазах Агафьи загорелась решимость. Она взяла из моих рук нож, полоснув себе ладонь, и накрыла мою руку своей. Кровь смешалась.
— Я, баронесса Агафья Петровна Комарина, в девичестве Клещева, клянусь быть верной сестрой, защитником и боевым товарищем барона Михаила Юрьевича Комарина. Я призываю в свидетели клятвы тотем рода Клещевых и Великую Кровь.
Наши ладони засветились багровым светом, и мы вместе через новую связь услышали благословения тотемов:
— Клятву признаю! — спокойное и благожелательное от Комаро.
— Клятву признаю! — немного удивлённое от Клеща.
Раны затянулись, как и не бывало. Мы, наконец, обратили внимание, как на нас все смотрели. При этом Тильда держала на плече Подорожникова в отключке.
Заметив мой удивленный взгляд, справедливо возмутилась:
— Что? Они все слуги рода, под клятвой! А этому рано ещё знать подробности твоей запутанной биографии!
Кланники хохотнули, даже Агафья улыбнулась.
— Тиль, я тебя обожаю, — заслуженно похвалил подругу, которая уберегла меня от длительных и несвоевременных объяснений. А догадки могут оставаться догадками очень долго.
— Я знаю, — послала мне воздушный поцелуй подруга, — если вы с бабулей закончили свои разборки, то давай сюда мой подарок, и я пошла домой.
— Лет пять тебе хватит?
— Семь лучше, — подумав, скорректировала сроки моя красотка, — его же ещё подлечить надо, чтоб не помер в процессе! Ну и заодно посмотрю, как там наши ребятки, продолжают резвиться или подзатихли.