Кодекс Крови. Книга III
Шрифт:
Я снова закрыл глаза и представил алтарь. Спустя секунду открыл их и с прискорбием обнаружил себя на том же месте, где стоял. Похоже, перемещение работает только в одну сторону.
Часы над камином пробили шесть утра, и я по кровной связи попросил Елену сообразить мне какой-то завтрак, желательно с парой кубков крови и крепким кофе. Раз уж поспать не удалось, то оставшееся время я решил терзать единственный доступный мне на данный момент источник информации:
— Комаро, а что находилось на этих землях до прихода Комариных?
— И тебе не хворать! —
— Может, потому, что в истории по этому поводу как раз полнейший пробел? — рискнул я ткнуть пальцем в небо. И попал же.
— Это да, уж на что твой дед рыл и то по хоботу получил и прекратил, — согласился со мной Комаро. — Но ты, знаешь ли, тоже губу-то не раскатывай. Мне особого дела до этого клочка земли не было, пока твои предки тут не отличились с магией крови.
— Плохо, — признал я очевидное, — а как узнать, кто из богов покровительствовал этой земле до тебя? Здесь и замок когда-то был, и воинов тьма, и верующих, наверное, тоже. Война была кровопролитнейшая, кажется, кого-то под корень вырезали и замок с землёй сравняли. Я почему-то решил, что это твой предыдущий род-последователь. Ты же говорил, что Комарины — второй род, который у тебя истребляют за последнюю тысячу лет.
— Нет, не мой, — коротко ответил бог, словно эта тема была ему неприятна.
— Ну не бывает же, чтобы земля совсем была бесхозная? — продолжал я гнуть свою линию.
Ну, право слово, не пойду же я к императору с запросом по истории собственных земель. У того и так в моём присутствии скоро не приступы откровения будут случаться, а нервный тик. Можно, конечно, было попытаться узнать что-то через Марию свет Петровну, но, боюсь, дразнить сию барышню собой, словно конфеткой, не выйдет. Не успею оглянуться, как окажусь не в том будуаре, причём без каких-либо устремлений со своей стороны. А уж какими кандалами меня потом императорская семья наградит, даже я не решусь предположить. Тут уж либо брачные, либо тюремные — выбор невелик.
— В этом мире и не такое бывает, — отозвался Комаро, — помнится, воевали когда-то местные аристократы с одной свихнувшейся магичкой. Ох и кровищи-то было, сильна стерва оказалась настолько, что даже парочка наших подключилась. Уж не помню, в чём там суть была, то ли в двоедушии её обвинили, то ли в бесчеловечных экспериментах, но только потом на её земли проклятие необычайно сильное наложили, чтобы никто не полез искать остатки былого величия. Да только что-то там намудрили, и проклятие начало притягивать прорывы высокоуровневых тварей. Те бесновались, уничтожая всё вокруг, а земли признали не просто ничейными, а навеки проклятыми и запретными для посещения.
— А давно это было? — безразлично полюбопытствовал у Комаро, который, сам того не ведая, подсказал вероятную предысторию моих земель.
— Очень! — задумчиво произнёс бог, — ещё до введения правила поклонения одному покровителю.
— Да уж, весело здесь жилось, если даже боги воевать ходили, — пробормотал я и тут же перевёл тему, — а ты представителей нашего
Вопрос был не праздный, я вспомнил, каких усилий стоило алтарю Виноградовых пробиться к своей будущей главе. Позже размышляя на эту тему, я пришёл к выводу, что дикарка находилась где-то на изнанке. Кроме того, не верилось, чтобы современный человек вышел на бой с монстром изнанки только с холодным оружием. Хоть какие-то магические артефакты, но должны были использоваться.
— Скажем так, мой инструментарий на изнанке очень сильно ограничен, — нехотя признался Комаро, — не забывай, что я ещё постоянно сбиваю со следа ищеек по твою душу, но сейчас хоть по необходимости могу благодати из накопителей зачерпнуть. Так что будь добр, не суйся пока на изнанку, а то я не только родственную кровь, но и твою перестану ощущать. Мёртвые, знаешь ли, вообще никак и нигде не ощущаются.
— Ваша светлость, завтрак готов, — отозвалась Елена по кровной связи, прерывая нашу беседу с Комаро, — где накрывать?
— Неси в малую гостиную, — отозвался я. Комаро исчез, мне же необходимо было восстановить силы после ночных скитаний и подумать, как приручить найденный бесхозный алтарь.
Кирана отмокала в горячих источниках, смывая с себя всю кровь и грязь из последнего похода. В ушах до сих пор стояли тихие слова наставницы:
— Так ты клинок стужи не получишь. А без него тебе одна дорога — детей рожать да мужика из похода ждать! Этого хочешь? Всю жизнь под мужиком повизгивать и собственного слова не иметь?
Нарва некогда была лучшей охотницей племени, но в одной из схваток с тварями утратила возможность иметь детей. Когда девятнадцать лет назад ей подбросили кричащий завёрнутый в шкуры сверток, та восприняла всё как жестокую шутку соплеменников. Но наутро созванный совет племени подтвердил, что дитя нездешнее, и постановил убить чужачку. Этому Нарва воспротивилась и хоть понятия не имела, как обходиться с детьми, оставила малышку себе, воспитывая, как умела.
Других близких у Кираны не было, в племени её сторонились. Мужчины желали сделать её своей грелкой, а женщины тихо роптали, видя такое пристальное внимание к чужачке. Слишком уж сильно она выделялась своими тёмными волосами и зелёными глазами на фоне светловолосых и льдистоглазых местных девушек.
Нарва решила проблему по-своему, начав с детства тренировать названую дочь, дабы та смогла избежать навязанной местными обычаями и традициями судьбы.
— Станешь охотницей, возьмёшь клинок стужи на Дикой охоте, — частенько повторяла Нарва, — и никто никогда не посмеет на тебя даже косо взглянуть.
С тех пор прошли годы. Кирана делала успехи, тренировалась и старалась не расстраивать названную мать. Сейчас же слова Нарвы резали её без ножа. Оставалось лишь молча сносить справедливые упрёки названной матери. Времени оставалось всё меньше, а нужная добыча так и не попадалась. Не для того её Нарва тренировала с детства, чтобы теперь Кирана покорилась бабьей доле.