Кодекс Охотника. Книга XXXVIII
Шрифт:
— Мир, — фыркнул Шнырька и потряс мой протянутый указательный палец Мира. — Чего ж-ж-жвал?
— Да Беллатриса мне нужна, — задумчиво сказал я. — А я не могу её найти. Не видел?
— Видел, канеш-ш-шна, — снисходительно улыбнулся Шнырька. — По мирам ш-ш-шкачет… Как коза.
— Ясно, — кивнул я. — Но как только у нас снова появится, пусть меня найдет. Договор?
— Морош-ш-шенка?
— Вымогатель!
— Ш-ш-шам такой!
— Ладно.
— Тогда, конечно, договор!
Малой свинтил в Тень, а я снова задумался. Благо мне никто не мешал особо. Так, мелочи — слева отрабатывал перестроения в ближнем бою
Гвардейцы и парень в грязном белом халате, который был не кем иным, как сам Крендель, радостно закричали и начали обниматься, и давать друг другу «пятюню». Я же про себя подумал две вещи. Первая — что, кажется, я нехило так продвинул прогресс на этой планете. Вот только в большинстве случаев — в военной сфере. А во-вторых — что я на новую мишень трачу чуть ли не больше, чем на само оружие. Надо отправить их на испытание в Равномерную, пусть на Хронике тренируются.
Собственно, именно по поводу других Вселенных я и обдумывал всякие странные мысли в последнее время. Это что получается? Фактически мне на откуп Кодекс отдал ВСЕ, МАТЬ ЕГО, новые Вселенные?! Он подталкивает меня к божественности? На Кодекс это точно не похоже. А иначе каким образом простой человек, хоть и Охотник, сможет справиться с таким «объемом работы»?
Я вон с Хроникой с одной вожусь, а сколько там ещё этих Вселенных?! Тем более, что моя интуиция говорит, что скоро к нам в гости пожалует бывший хозяин её и Эрании, Пустотного дракона. Коллекционером, кажется, они его называли. Судя по всему, он «держит» целую Вселенную, а у меня не хватает сил, чтобы выполнить обещание, данное Патриарху и воплотить Эранию со всеми детками!
Казалось бы, вот они братья! Протяни руку и прими помощь! Но Вселенная почему-то этому противится. Как так-то?! Михаэль, тот еще гад, снова куда-то свинтил. Он должен был знать, как сломать защиту Многомерной, без негативных последствий. А еще Архитектор, который носит имя Теодора.
Хмм… А ведь это идея. Архитектор не такой дятел… гхм… я хотел сказать отморож… опять не то. В общем, он как-то более ответственный. Ну, я так думаю. Что там у них после перерождения в жизни произошло — я понятия не имею. Уверен лишь в одном. Теодор всё также любит големов, а Михаэль — всё ещё ворует гусей, ну и издевается над другими, естественно. Интересно, он когда-нибудь откроет секрет, зачем делает это?
В общем, мне понятно, что ничего непонятно. И тут у меня в сознании возник голос Одина: «Господин! Нужна ваша помощь.»
Вот это поворот!!! Я мгновенно ухватил связывающую нас душевную нить, дабы увидеть, что такого могло там приключиться, чтобы мой гордый самурай попросил о помощи!
Связь дрогнула — и я словно шагнул в чужое тело. Тень души скользнула вглубь, и я открыл глаза уже не свои — глаза крысюка-самурая.
Передо мной простиралось поле смерти. Чернота тянулась до самого горизонта: бесконечные ряды костяных легионов. И это не легионы Неназываемого, кошмарить которого я и отправил эту троицу! Нет, от войск фонило энергией Костяного Скульптора. Фонило так сильно, что у меня сердце ударило с перебоем — неужели этот
Войска двигались медленно, но неотвратимо — как лавина из гнили и ржавого железа. Копья из заострённых костей, щиты, обтянутые кожей, мёртвые лица с пустыми глазницами. А у меня по бокам стояли двое. И эти двое порадовали меня. Они, по крайней мере, не убежали.
Локи — в чёрном плаще, развевающемся, как тень за его плечами. Он улыбался, даже когда смотрел на мёртвые армии. И каждый раз, когда его улыбка становилась шире, в рядах нежити вспыхивал хаос: костяные воины начинали крушить друг друга, падать, кричать чужими голосами. Ложь и безумие, любимые игрушки бога Бога Обмана, обращённые в оружие. Он дорвался до своего любимого занятия — искажал сознание существ, что божественного, что смертного происхождения.
Морфей же был неподвижен, словно древо. В его руках сиял знакомым коричневым светом жезл, и каждое его слово было громом. Он не атаковал — он защищал всё троицу от атакующих заклинаний, которых в них неслось великое множество. Архиличи, что вели эту армию в бой, не скупились на «подарки». А костяные генералы вели армию вперед. И твари были всё ближе и ближе.
— Мы умрем с честью, господин! — прохрипел голос Одина прямо в моём сознании. — Это была великая честь служить вам!
Сандр почувствовал, как тело самурая стремительно двинулось вперед. Крысюк-самурай прыгнул, оставляя за собой лишь размазанный след. Катана сверкнула молнией, и в сторону полетели черепа и обрубленные конечности врагов. А затем вокруг самурая начали материализовываться призванные в бой души.
Морфей и Локи прикрывали его с флангов. Локи метнул взгляд — и сотня костяных воинов вдруг замерла, будто запутавшись в невидимых нитях. Морфей взмахнул жезлом — нежить потрескалась, как статуи из старого камня, и осыпалась прахом.
— Красиво! — одобрительно рассмеялся Локи.
— Не отвлекайся, — прорычал Один. Его клинок пел, разрезая тварей. — Впереди — Скульптор. Армия здесь всего лишь фон.
И тут земля содрогнулась. Из тумана вышли великаны — сшитые из сотен тел, руки-колонны, головы вросшие друг в друга. Каждый их шаг отдавался в земле, как маленькое землетрясение.
Морфей поднял свой жезл. Коричневый свет ударил в лица гигантов. Один шагнул вперёд и рванул клинок по дуге — белая линия рассекла чудовище от плеча до живота. Локи, усмехнувшись, бросил в другого гиганта иллюзию: тот вдруг увидел братьев-великанов врагами и начал рвать их на части.
Крысюк прыгнул на спину третьего и вонзил меч прямо в позвоночник, перерубая его. Я явственно ощутил запах гнили, жар крови, скрежет костей — будто это я собственноручно резал врага.
— Так, мой верный самурай, — первый раз за контакт я подал голос. — Вы — молодцы! Вы трое — просто красавчики! Но если с вами будет и мой огонь… Держитесь, твари!
Перед глазами Сандра-Одина раскрылось новое зрелище: в центре вражеского войска поднималась фигура самого Костяного Скульптора. Высоченный, костлявый, с лицом-маской в виде черепа, и в уродливой шляпе-цилиндре. Его пальцы шевелились, и тысячи мёртвых воинов повторяли этот жест. Пока это была иллюзия, но даже так моей команде с ним не справиться. Но теперь у них есть я.
— Вперёд, — тихо сказал я. — Сегодня я с вами. И сегодня Костяной услышит, что даже смерть — не вечна, когда ты решил напасть на Охотника.