Кодекс принца. Антихриста (сборник)
Шрифт:
– И вы не сообщили бы мне о смерти моего мужа?
– Мне казалось, он вам дорог, и я не хотел нарушать нашу идиллию.
– Нашу идиллию!
– Ну да, это слово обычно употребляют, когда два человека друг другу нравятся.
– Говорите за себя.
– Может быть, сейчас вы меня презираете. Однако я припоминаю моменты, когда было именно так.
– Я хорошо воспитана, а вы много о себе понимаете, вот и все объяснение.
– Сигрид, я вас не узнаю.
– А уж я-то вас!
– Ладно.
– Это ваша проблема. Лично мне ничего не грозит.
– Вы так думаете? Письмо подписано Жоржем Шеневом?
– Вы с ним знакомы?
– Это человек, которому Олаф звонил от меня перед смертью. Что вы о нем знаете?
– Впервые слышу это имя.
– Возможно, он враг Олафа. Все это смахивает на инсценировку. Я не могу поверить, чтобы Олаф случайно явился умирать ко мне. Тем более что накануне один тип завел со мной разговор, будто специально подсказывал, как себя вести в такой ситуации. Олаф был моим ровесником, такого же роста, тоже брюнет. Обмен был в принципе возможен.
– Вы не той весовой категории.
– При таком питании вес я бы скоро набрал, – ответил я, кивнув на поднос с завтраком.
Как ни странно, именно последний довод, кажется, убедил ее в моей искренности.
Сигрид пошла в мою бывшую комнату, чтобы рассмотреть из окна наших шпионов. Вернувшись, она сказала, что они ей не знакомы и, на ее взгляд, не опасны.
– Откуда вы знаете? – запротестовал я. – Может быть, они вооружены.
– С какой стати им нас убивать?
– Возможно, мы, сами того не зная, стали свидетелями каких-то неудобных для них фактов. Я единственный видел, как умер Олаф.
– Если все так, как вы рассказали, в его смерти не было криминала.
– Чем дальше, тем больше мне кажется, что был. Они прощупывали почву. Кому, кроме меня, вздумалось бы занять его место? У меня пока нет ответа только на один вопрос – о роли Олафа: пошел ли он на это добровольно или им манипулировали?
– Как вы можете думать, будто Олаф умер добровольно?
– Сигрид, мне очень жаль, но, согласитесь, вы плохо его знали.
– В самом деле. Но я знаю точно – он был хорошим человеком.
– Не сомневаюсь, что он тоже был хорошим человеком.
– Тоже? Что вы хотите этим сказать?
– Сам не знаю. Мы можем сбежать отсюда так, чтобы нас не увидели люди, которые за нами следят?
– Сбежать? Куда? Я люблю эту виллу.
– Думаю, все же не до такой степени, чтобы здесь погибнуть?
– Эти люди околачиваются тут уже два дня. Почему вы решили, что они нападут сегодня?
– Потому что они знают, что вы получили письмо.
– Если они мне написали, значит считают, что я с ними заодно. Им нужны
– Олаф тоже был с ними заодно. И чем это для него кончилось?
Она вздохнула:
– Куда же мы отправимся?
– Я оставил машину Олафа здесь неподалеку. Сядем и поедем, куда вы скажете.
– Мне некуда ехать.
– Мне тоже. Но это следующий вопрос. А как нам выбраться отсюда?
– Олаф все предусмотрел на такой случай. Он тайно прорыл подземный ход из подвала в банк.
– Почему в банк?
– Один фильм Вуди Аллена навел его на мысль. Он говорил, что при бегстве деньги – предмет первой необходимости.
– Я понимаю, почему вы его любили.
Мне еще пришлось потратить время на уговоры. Больше всего Сигрид было жаль расстаться со своим складом шампанского. Я это очень хорошо понимал, но убедил ее, что денег в банке хватит на то, чтобы запасы шампанского во всех ресторанах мира стали нашими.
Я помог ей уложить чемодан, выбрав платья, которые мне особенно нравились. Меня восхищало, с какой беспечностью она отбросила остальное – всю свою жизнь.
Я готов был бежать в халате, но она попросила меня переодеться. Скрепя сердце, я расстался с облачением, ставшим моей второй кожей.
Уже открыв дверь подвала, я спросил, возьмем ли мы с собой Бисквита.
– Нет, – ответила Сигрид. – Ему хорошо здесь.
Я с ней согласился: Бисквит неотделим от своего биотопа. Это было бы все равно что увести весталку из храма.
В винном погребе Сигрид подняла крышку незаметного люка и закрыла ее за нами. Подземный ход, который она освещала фонариком, затянул нас в свою бесконечную темноту.
– Какой титанический труд. Сколько же времени ушло у Олафа на этот туннель?
– Годы.
Да, Олаф наверняка подозревал, что его жизнь в опасности. Чтобы прорыть такой подземный ход, нужна серьезная мотивировка.
Туннель заканчивался двумя дверями.
– Вот эта ведет в банк, а та – на улицу.
– Мне представляется целесообразным начать с банка.
Все мы об этом мечтали: проникнуть в хранилище банка и набить деньгами большой рюкзак. Это был один из лучших моментов моей жизни. Когда рюкзак готов был лопнуть, Сигрид заставила меня остановиться.
– Вы, кажется, забыли, что нас только двое?
Вторая дверь выходила на улицу между киоском и мусорным контейнером для стекла. Неприметно, в духе великого Олафа. Захмелев от веса банкнот на спине, я повел Сигрид к машине.
Я завел «ягуар» и поехал наобум. На дорожных указателях каждый раз выбирал стрелку, указывающую «Другие направления».
– Куда мы едем? – спросила Сигрид.
– Увидите, – ответил я.
Увидеть предстояло и мне. Я понятия не имел куда.