Кодекс скверны. Предтеча
Шрифт:
Максиан спрятал листовку в карман пиджака и вышел из кабинета.
Глава 2
«Частная собственность является неприкосновенной до тех пор, пока действия её владельца не противоречат ни одному из пунктов, перечисленных выше или ниже. Неприкосновенность может быть отменена только в случае наличия неоспоримых доказательств причастности владельца к преступлению».
«Заветы потомкам», 04.012
Максиан всегда восхищался
Именно здесь принимались делегации из соседних городов, обсуждались дела государственной важности и проводились самые значимые торжества.
Высокий свод украшали впечатляющие сцены Великой Войны: гигантский огненный столб на фоне крошечных городов вздымался к неподвижным белым облакам. Справа – стальное дуло танка, нацеленное на женщину с младенцем, слева – безликое войско, ощетинившееся стволами штурмовых винтовок.
Всё это – послание потомкам, чтобы не забывали, к чему приводят технологии в совокупности с гордыней и алчностью.
Не менее примечательны были и стены, служившие картой всего Прибрежья с его лесами, степями и тремя городами: Регнум, Опертам и Южный Мыс. Каждая линия, каждая пометка были обстоятельно продуманы и тщательно сверены.
Мелкие поселения отмечались знаками, раскрывающими основные занятия селян. Коровья или овечья головы говорили о разведении крупнорогатого скота, пшено – фермеры выращивают злаковые, ремесленные инструменты – деревня славится плотниками или кузнецами.
Были и другие метки, менее безобидные:
«Будь настороже, путник», – сообщали скрещенные топоры, – «здесь можно остаться без кошелька и даже расстаться с жизнью».
Оскаленным черепом отмечались поселения дикарей – бельмо на глазу королевства. Уруттанцы, так они себя называли, упорно сражались за каждый клочок земли. Сколько бы гарнизон Прибрежья ни сжигал их лачуги, те упрямо возвращались вновь и вновь, будто мёдом помазано.
Впрочем, объяснение их настойчивости намного прозаичнее: после Великой Войны «чистые» земли стали самым ценным ресурсом человечества. Даже дикари, чья кровь давно смешалась со скверной, не смогли бы выжить в местах, которые на стенах были отмечены древним знаком невидимой опасности: три жёлтых лепестка в центре круга.
Мало кто из ныне живущих помнит истинное значение символа, но о чём он предупреждает, знает каждый мальчишка в королевстве.
Путник, повстречав такой знак, обходил проклятое место за километры, а по возвращению домой спешил в храм песен и жертвовал всё, что мог, умоляя Карну, богиню плодородия и семейного очага, уберечь его семью от скверны.
Настенную карту разделяли тонкие колонны с электрическими лампами – остатки древних технологий, от которых люди так и не смогли до конца отказаться. Свет они давали слабый, тусклый. Современные электрогенераторы не отличались
Бывало замок и вовсе оставался без электричества до тех пор, пока мастера не устранят поломку. А это могло затянуться и на неделю. Потому в дополнение к лампам, чуть ниже, на железных штырях, висели керосиновые светильники. Максиан мысленно усмехнулся: пока Южный мыс поставляет горючее, столице не грозило утонуть во мраке. Но днём зал не нуждался в освещении: высокие окна пропускали достаточно света даже в самую пасмурную погоду.
За громоздким столом из цельного куска мрамора, кроме самого Максиана, сидели ещё четверо. Торец стола, как и полагалось, занимал король.
Руки Юстиниана украшали массивные перстни. На замшевом жилете поблёскивали золотые пуговицы. Высокий воротник касался самого подбородка, то и дело цепляя любовно расчёсанную бороду. Рукава атласной рубахи король небрежно закатал почти по самый локоть. Бесцветные брови нахмурены: на этот раз генерал Силван явился с плохими новостями.
– Два посёлка близ Регнума, пять – в Южном Мысе. Дикари разграбили всё подчистую! Если не вмешаться, Прибрежье снова рискует остаться без урожая. Они как те проклятые вороны, сметают всё на своём пути.
– И что вы предлагаете, Силван? – король задумчиво провёл ладонью по бороде.
Силвана уважали во всём королевстве. Слава о былых победах пусть и поблекла, но с его опытом считались даже враги. Несмотря на преклонный возраст, он оставался крепким, закалённым в боях солдатом и проводил почти всё время в гарнизоне, называя его своим единственным домом.
– Нужно отправить к Мысу пару сотен стрелков с кавалерией, пусть отстреляют ублюдков и сожгут их дома дотла.
– Разве это остановит грабежи? – засомневался Корнут.
– Не остановит, но пыл поубавит, – пояснил Силван. – Кому охота зимовать под открытым небом?
– Тогда Регнум останется без защиты, – задумчиво протянул Юстиниан. – Можем ли мы себе позволить так рисковать накануне Вороньей Осени?
– Не беспокойтесь, Ваша Милость, – натянуто улыбнулся Силван, – больше месяца поход не продлится. К тому же, с нашими воронами прекрасно справятся и несколько десятков стрелков. В худшем случае подключим Терсентум.
– Хорошо, генерал, займитесь этим.
– Так точно, Ваше Высочество.
– Раз уж мы заговорили о грабежах, – Аркарус, королевский казначей, сердито сверкнул чёрными глазками, – последнее время сопротивление сильно досаждает караванам на Теневом Тракте. На прошлой неделе наглецы снова напали на торговцев, а несколько месяцев назад выкрали два десятка осквернённых.
– Всё это мы уже слышали, – отмахнулся Силван. – Ущерб от них едва ли стоит королевского внимания. Десяток алых львов и головы засранцев украсят Площадь Позора не позже следующего четверга.