Кодекс скверны. Разжигая Пламя
Шрифт:
Двести Третий упёрся ногами в землю, суетливо нашарил оружие и, прикинув, где должна быть башка ящера, ударил со всей мочи.
Остриё с чавканьем вонзилось во что-то плотное, тихо хрустнуло. Ящер взревел от боли, руку тут же отпустило. Двести Третий рывком выдернул кинжал и сразу же вонзил его ещё раз, и ещё, и ещё, и так до тех пор, пока зверюга не стихла. К вони добавился запах крови.
Двести Третий облегчённо выдохнул и, выудив из кармана дрожащей рукой коробок, чиркнул спичкой. В неровном свете показалась искромсанная морда с рядом мелких крючковатых
Слева что-то блеснуло, и спичка погасла. Он снова зажёг огонёк и подполз чуть ближе. В небольшой кучке жёлтых и белых кругляков валялись пара колец и нить со стеклянными шариками, в которых плясали маленькие радуги.
Занятная вещица!
Поморщившись от боли – куртка не позволила прокусить кожу, но ушиб остался приличный, – Двести Третий подхватил приглянувшуюся радужную безделушку и сунул её в карман. Потом скользнул взглядом по ящеру и, выбросив догорающую спичку, нащупал верёвку.
Завязывать узлы вслепую не так-то просто, пришлось подсвечивать время от времени, но, наконец, надёжно стянув добыче когтистые лапы, он с трудом развернулся и полез наружу.
Завидев его, Глим одобрительно хмыкнула и, подцепив конец верёвки, помогла вытащить ящера. Когда тяжеленная туша была полностью извлечена из норы, Двести Третий прислонился спиной к валуну и сполз на холодную землю. Колени ныли, рука ныла, спина ныла… Чёрт, да он сплошной ноющий кусок мяса!
– Шёл бы Сизый на хер со своей теорией! Безобидные зверушки, мать его! – стянув маску, он вдохнул свежий морозный воздух, потом достал флягу и сделал несколько жадных глотков.
– Да не хнычь, малёк, справился ты на отлично! – заверила Глим, устало бухнувшись рядом. – Неплохо для первой охоты на ящера. Ну что, перекусим, и можешь отдохнуть до рассвета. Заслужил, желторотик. А я подежурю.
Глава 2
Лучик прижималась к нему всем телом, и даже сквозь одежду Слай чувствовал её манящий жар. Он приподнял её рубаху, коснулся губами набухшего соска, нежно сжал в ладони грудь. Она застонала от наслаждения, ритмично задвигала бёдрами, доводя его до готовности.
Голень внезапно пронзила острая боль, и Слай недоуменно уставился на побагровевшую от злости Твин:
– Эй, за что?!
– Ненавижу тебя, Семидесятый! – она снова врезала ему по ноге и стрелой вылетела из загона.
И что на неё нашло?! Сидишь себе спокойно, занимаешься своими делами, никого не трогаешь – и вдруг резко становишься мишенью для пинков. Несправедливо как-то!
Лучик недовольно скривилась, глядя ей вслед:
– Что это с ней?
Не ответив, Слай грубовато спихнул её с себя и бросился вдогонку, на ходу застёгивая ремень.
– Ну ты и мудак! – донеслось в спину.
– Прости, – он оглянулся и, выдавив виноватую улыбку, выбежал из загона.
Твин нигде не было. Давно же её такой злой он не видел! Похоже, прознала о Двести Девяностом. Засранец давно тёрся рядом с ней, пришлось немного
Твин чётко дала понять, что Слай для неё только брат, но он всё равно не мог спокойно смотреть, как какой-нибудь хмырь подбивает к ней клинья. Где-то на задворках его сознания ворчала совесть, упрекая в собственничестве, но он успешно игнорировал внутреннего правдоруба. Какого чёрта он вообще должен делить её с кем-то!
Поиски успехом не увенчались: ни за бытовкой, ни за столовой её не обнаружилось. Слай искал бы и дальше, но терсентум вдруг заполнился оглушительным звоном, оповещающим об отбое.
Разочарованно вздохнув, он поспешил обратно в загон. Вернётся его Пятьдесят Девятая, куда ж ей деться. Так и вышло: Твин объявилась всего за несколько минут до того, как заперли двери. Молча пройдя мимо, она плюхнулась на койку и отвернулась к стене.
Лучше выждать, пока все улягутся, а потом можно попробовать поговорить с ней. Пусть злится, со временем только спасибо скажет. Да по роже этого утырка легко было понять, что ему нужно. Двести Девяностый точно ей не пара! Такие трахают всё, что движется. И когда же она научится разбираться в других! Слишком доверчивая, слишком наивная, ею слишком легко воспользоваться.
Неуёмная совесть продолжала твердить, что ничего плохого нет, если Пятьдесят Девятая обзаведётся одним и даже несколькими партнёрами, все так делают, но Слаю претила одна только мысль, что кто-то будет касаться его маленькой Твин, а уж тем более тереться об неё жалом.
Казарма постепенно погружалась в сон, где-то рядом всё ещё шептались наперебой с чьим-то храпом. Слай уже было собрался спрыгнуть с койки, как Твин вдруг поднялась и быстро зашагала к душевым.
Прикинувшись спящим, Слай выждал, когда за ней закроется дверь, и замаскировался. Удачный момент, чтобы подловить её для разговора.
Пятьдесят Девятая почему-то сидела на полу, прислонившись к стене. Взгляд задумчивый, отсутствующий, она даже не заметила, как дверь отворилась.
Бесшумно устроившись рядом, Слай какое-то время наблюдал за ней, любуясь её большими тёмными глазами, пухлыми губками, ровным носиком, а потом, наконец решившись, сбросил невидимость:
– И за что ты меня отпинала?
– Какого смерга ты следишь за мной?! – вздрогнув от неожиданности, Твин возмущённо толкнула его в плечо.
– Если это из-за Двести Девяностого – зря ты так. Заслужил.
Она непонимающе приподняла брови:
– А что с ним?
Ой! Так это, получается, не из-за него, что ли? Но в чём же тогда дело?
– Эм… Да нет, всё с ним нормально, – небрежно отмахнулся Слай, надеясь, что она не придаст его словам особого значения. – Может, тогда объяснишь, что произошло?
Её щёки смущённо запылали, и она резко отвернулась.
– Э-э нет, сестрёнка, так не пойдёт! Отвечай на вопрос.
– Ну извини! – в её голосе послышалась досада, может, даже негодование. – Давай всё забудем, ладно?