Кое-что по случаю
Шрифт:
– Я ее положил туда, – Гастингс слабо улыбнулся. – Для безопасности.
Гастингс опять сделал умоляющий жест рукой.
– Я же знаю, что вы не просматривали погашенные чеки больше года. Наш банк один из немногих, который предлагает вкладчикам ежемесячно заполнять форму на получение погашенных чеков и отсылать их в банк. Вы ни разу не прислали ее обратно, и я понял, что вы ее даже не видели, хотя мы регулярно кладем в конверт с погашенными вами чеками. Тогда я понял, что вы не распечатываете этих конвертов, и решил этим воспользоваться. Я хотел, чтобы
– Здорово придумано, – сказал Кэлворт. – А почему вы не подумали, что я вообще могу все это выкинуть в мусорный ящик или надумаю просмотреть содержимое конверта?
Гастингс слабо улыбнулся.
– Банк неоднократно обращался к вам с запросом по этому поводу в виде писем, но вы отвечали, чтобы мы не беспокоились, все погашенные чеки на месте и что вы когда-нибудь этим займетесь. Из этого я сделал вывод, о котором вам уже сказал.
– Ну а все-таки, если бы я вскрыл конверт и добрался до этой расписки?
– Конечно, риск был, но и соблазн для меня был велик. Я думал, что вы начали бы со старых чеков, до последних добрались бы не скоро.
Кэлворту все стало ясно. Хитрец Гастингс был прав и все рассчитал точно… Как, однако, люди могут незаметно изучать друг друга, проникая в их тайны, постигая их слабости и недостатки. Гастингс сыграл на его лени и безалаберности в полной уверенности в благополучном исходе… Возможно, и другие также пользовались его слабостями, например, Грейс или Чарли Мейер.
– Почему вы вломились сюда прошлой ночью и почему ждали до четырех часов утра?
– Все старался успокоиться, едва совладал с собой. Почти всю ночь промучился и провел в колебаниях. Я ведь не привык к этому. Вы же понимаете, что я не взломщик и не вор.
– Конечно, вы даже обиделись, у вас появилось чувство собственного достоинства.
– Извините и постарайтесь понять меня. Я не хотел вмешивать вас в это дело, не хотел, чтобы вы что-нибудь узнали об этом.
– Ладно, заткнитесь.
Кэлворт положил «люгер» рядом с собой и достал из кармана конверт. Открывая его, он произнес с нарочитой насмешливостью:
– Но ведь вы не будете возражать, если я теперь познакомлюсь с этим документом?
Он стал перебирать пачку старых погашенных чеков. Но вот между ними показался зеленый листок бумаги по размеру немного меньше чеков. Он вынул его из конверта и быстро просмотрел. На нем была дата четырехмесячной давности из Амстердама, и адресован он был некоему Мартину Ван дер Боглю… Несколько машинописных строчек извещали, что подписавший расписку получил от Мартина Ван дер Богля две картины фламандского художника Иоганнеса де Гроота: «Пиета» и «Святой Матфей», уплатив при этом задаток в 12 тысяч долларов. Полная стоимость картин определялась в 270 тысяч долларов. Оставшаяся после задатка
На бланке стояла подпись Ларэми Т. Бостона. Под датой оплаты в Нью-Йорке было подтверждение в получении расписки и баланс в 250 тысяч долларов, получение которого завершало сделку. Ниже стояла подпись Мартина Ван дер Богля.
Кэлворт держал бумагу между двумя пальцами.
– Объясните, что это значит?
Гастингс покачал головой.
– Я не знаю.
– Не начинайте все сначала. Так что это значит?
– Поверьте, я действительно не знаю. Это, безусловно, очень ценный документ… – Он замолчал с видом заметного облегчения, потому что как раз в этот момент зазвонил дверной звонок. Он ошарашенно посмотрел на дверь.
Кэлворт встал, сунул зеленый листок в карман и поднял «люгер».
– Не двигайтесь, Гастингс!
Возле двери послышался царапающий звук, и, когда Кэлворт резким движением распахнул ее, за ней, испуганно выпрямившись, стоял не кто иной, как Род, держа в руке ключ от двери.
– О, добрый вечер, мистер Род, – сказал Кэлворт.
Род даже не шевельнулся, но глаза его забегали из стороны в сторону.
Кэлворт сделал круговое движение «люгером» и произнес:
– Может быть, вы войдете, мистер Род?
Увидев револьвер, Род отступил назад на шаг. Затем, не спуская глаз с револьвера, он медленно вошел. Кэлворт закрыл дверь.
– Мы с другом немного выпили, – сказал Кэлворт. – Присоединяйтесь к нам.
Род на мгновение отвел взгляд от «люгера» и заглянул в комнату.
– Разрешите представить вам Винсента Гастингса. А это Эдвард Род.
Револьвер вновь описал небольшую дугу, и глаза Рода, как будто привязанные какими-то невидимыми узами, вновь сфокусировались на нем.
– Вас, наверное, нервирует «люгер». Я положу его в сторону. Не бойтесь, пожалуйста. Он не заряжен.
Род проводил глазами оружие в карман Кэлворта, после чего повернулся и спокойно сказал:
– Мы знакомы, привет, Гастингс.
Гастингс ответил нервным кивком головы. Он посмотрел на Рода с любопытством и неуверенностью, граничащей со страхом.
– Пожалуйста, вашу шляпу и пальто, Род, – сказал Кэлворт.
– Спасибо.
Глаза Рода метнулись в сторону письменного стола, на котором царил полный беспорядок, затем вернулись к лицу Кэлворта; он снял шляпу, пальто и передал их Кэлворту.
– Да, сигареты, – вспомнил Род. – Не возражаете, если я закурю?
Он полез в карман пальто, свешивающегося с рук Кэлворта, и, выхватив из него пистолет, навел на Кэлворта.
– Сядьте быстро на стул рядом с Гастингсом и не шевелитесь. Кстати, продолжайте держать в руках шляпу и пальто.
Кэлворт с удивлением посмотрел на него.
– Выполняйте. Мой пистолет в отличие от вашего заряжен.
Кэлворт бросил пальто и шляпу Рода на пол и, не обращая внимания на оружие в его руках, прошел в комнату. Прежде чем сесть, он взял со стула пачку погашенных чеков и конверт, кинул Роду со словами: