Кое-что по случаю
Шрифт:
– Точно не могу сказать, но думаю, что сумма значительная.
– А какова ваша доля во всей этой операции?
– Не понимаю, какую операцию вы имеете в виду?
– Я имею в виду, какую сумму вы рассчитывали сорвать, владея этой распиской или, во всяком случае, зная о ее существовании, ведь это так?
После недолгого колебания он с искренностью в голосе тихо произнес:
– 25 тысяч долларов… Для меня это значительные деньги. А сейчас я даже удовлетворился бы 15 тысячами.
Он наклонился
– Я даже пожертвовал бы 10 тысячами долларов, если бы…
Он сел прямо и многозначительно посмотрел на Кэлворта.
– А кто же собирался дать вам 25 тысяч долларов… Род?
Гастингс, плотно сжав губы, уставился на потолок, но не произнес ни одного слова.
– У меня возникла одна чрезвычайно интересная мысль, – произнес через некоторое время Кэлворт. – Принимая во внимание тот факт, что Род пришел сюда с заряженным оружием, и если он еще не передумал платить за расписку 25 тысяч долларов, то ему совершенно безразлично, платить за нее вам или мне. Расписка ведь теперь у меня.
Гастингс удивленно взглянул на него, как будто видел в первый раз. Ответ его прозвучал вяло и неубедительно:
– Но вы ведь ничего не знаете об этом деле. Не знаете, что за расписка и почему она столько стоит.
– А мне ничего и не нужно знать. Мне вполне достаточно того, что теперь она у меня.
– Но это же несправедливо, – голос Гастингса наполнился страстью. – В конце концов, я столько из-за нее перенес. И если это окажется не для меня…
Он не закончил свою мысль и оборвал себя на полуслове.
– Не забывайте, – сказал, ухмыляясь, Кэлворт. – Если это не для вас, то что это все в конце концов значит?
– Я вам больше ничего не скажу. Можете ее взять себе, – проговорил он с горечью. – Забирайте и получайте деньги. Мне теперь уже все равно.
– Нет, я не собираюсь получать за это деньги. Но и вы с Родом ничего абсолютно не получите.
– Что же вы тогда собираетесь делать с этой распиской?
– Не знаю. Во всяком случае, пока еще не знаю.
– Между прочим, эта штука может причинить вам кучу неприятностей, если вы не пожелаете с ней расстаться. За распиской ведь ведется охота.
– Это я уже понял. Теперь мне стали понятны некоторые приключения, случившиеся со мной: ко мне вламываются в квартиру подозрительные личности, некоторые даже с оружием, за мной устраивают настоящую слежку по всему городу, а один тип в баре… – Он услышал, как у Гастингса вырвался сдавленный звук, а затем дрожащим голосом он произнес:
– Боже мой, что же это будет?
– А вы что, знаете этого типа с короткой стрижкой?
Гастингс выглядел растерянным и бледным, здоровой рукой он все еще продолжал поддерживать пальцы больной руки.
Кэлворт с любопытством взглянул на него и сказал:
– Вижу, что вы
Гастингс покачал головой и мрачно произнес:
– Он – убийца!
Кэлворт издал непроизвольный смешок:
– Расскажите-ка мне поподробнее, что вы знаете. Откуда вам это известно?
– Мне этого никто не говорил. Я сам видел, как он убил человека прямо у меня на глазах.
Искренний и глубокий страх запечатлелся на его красивом лице, как будто над ним поработал резец опытного скульптора, усилив при этом под глазами морщины, опустив книзу линии щек и губ, заострив немного отвисшую челюсть.
Кэлворт не без жалости наблюдал за ним, а подумав о Плейере, неожиданно почувствовал холодок, пробежавший по спине, как будто в нее ударил порыв ветра. Даже физический образ Плейера приобрел какую-то зловещую опаску.
– Выпейте чего-нибудь, – сказал Кэлворт, направляясь в спальню, так как в этот момент послышался телефонный звонок. Он уселся на кровать и поднял трубку.
– Мистер Кэлворт, это Люси Бостон. Мне нужно с вами встретиться.
– Но ведь я в Филадельфии, – ответил ей Кэлворт.
– Я разговаривала по телефону с Эдом. Он мне все рассказал.
– Это ведь вы ему сказали, что я собирался поехать в Филадельфию? Не так ли?
– Да.
– Я был уверен, что вы так и сделаете. Поэтому я вам так и сказал.
– Теперь мне все становится понятным. Эд сказал, что…
– Да, да, – прервал ее Кэлворт. – Как он себя чувствует? Он не сказал вам, как он вопил, потому что получил небольшую царапину на пальце?
Она ответила ему не сразу.
– Да, добрым вас не назовешь.
– Что поделаешь. Это результат отсутствия хорошего воспитания.
– Я не это хотела сказать. Я о ране Эда на пальцах.
– Ах да, небольшая ранка, величиной с дюйм. Я и сам не переношу вида крови.
– Вы иронизируете, потому что не понимаете, в чем дело. Он – гемофилик, и малейшее кровотечение может оказаться для него роковым.
Кэлворт ответил не сразу.
– Я, к сожалению, не испытываю к нему жалости и того чувства сострадания, которым переполнены вы.
– Не нужно так язвить, мистер Кэлворт.
В этот момент он ясно представил себе ее лицо на другом конце провода, ее карие глаза, подернутые болью, руку, откидывающую прядку белокурых волос со лба.
Его раздумье прервал ее взволнованный голос:
– Мне очень нужно вас сегодня видеть, мистер Кэлворт. Это для меня очень важно. Вы не возражаете?
– Наоборот, я охотно с вами встречусь.
– Спасибо, тогда я жду вас у себя через полчаса, до свидания.
Кэлворт вернулся в гостиную и сел за письменный стол. Затем он сгреб ворох бумаг в одну сторону стола, отвинтил колпачок ручки и, взяв пустой конверт, написал: