Кофе, кот, мужчины и я

Жилло Анна

— У меня свободный график. Когда скажете, тогда и приеду.

— Тогда давайте завтра, часиков в десять, хорошо?

Договорившись, мы вышли вместе. Они сели в голубой «Пежо», а мы с Пиксом отправились в клинику. Когда я открыла дверь, Сергей как раз выглянул из кабинета, выпустив парня с овчаркой.

— А вот и Пиксель, — улыбнулся он, увидев нас. — Добрый день.

Хм… Издали он не мог видеть, кто там в переноске, значит, узнал меня. Запомнил, что я хозяйка Пикса. Но «вот и Пиксель» звучало немного обидно. Будто кот один пришел. С другой стороны,

он же не знает, как меня зовут.

Ладно, все это глупости.

— Проходите, София, — сказал он, когда мы отметились в регистратуре.

Я растерянно заморгала, но сообразила, что мои данные записаны в карточке Пикса. Значит, все-таки знает. И даже запомнил.

Как дома Пикс не хотел забираться в переноску, так теперь не хотел из нее вылезать. Сергей церемониться не стал и просто вытряхнул его на смотровой стол. Кот зашипел, повернувшись к нему черной мордой и оскалив зубы.

— Ага, зубки меняются, — одобрил Сергей. — Резцы и клыки уже постоянные. Ну-ка, покажи!

Он приподнял его губы, обнажив десны, плоской палочкой раздвинул челюсти.

— Прекрасно. Судя по зубам, ему сейчас примерно пять месяцев, начало шестого. Развивается хорошо, правильно.

Несмотря на отчаянное сопротивление, Сергей быстро осмотрел ему уши, глаза и ноздри, прощупал суставы и живот, засунул под хвост градусник. Потом достал из холодильника вакцину, набрал шприц и сделал прививку.

— Рекомендации те же, — сказал, отдав ампулы мне. — Две недели не купать, беречь от холода и сквозняков. И подумайте насчет кастрации.

Пикс посмотрел на него с ненавистью взрослой разъяренной пантеры.

— А точно надо? — засомневалась я.

— А вы хотите заняться разведением? Или выпускать его на улицу?

— Нет, конечно.

— Тогда очень рекомендую. И вам, и коту от этого только лучше. Иначе, во-первых, он будет требовать кошку, орать и метить все вокруг. Во-вторых, выбросы гормонов, которые остаются без реализации, негативно влияют на здоровье. Когда у человека нет секса, он либо его находит, либо снимает напряжение другим способом. У домашнего кота такой возможности нет, поэтому он рано или поздно начинает болеть, а хозяева далеко не всегда связывают эти два фактора. Проще сделать так, чтобы кот не нуждался в половой жизни. Тут, конечно, тоже есть свои побочки, но из двух зол это меньшее.

Обсуждать с ним половую жизнь — пусть даже кота — было как-то… в общем, напомнило, что у меня ее тоже нет, почти два месяца.

— Наверно, вы правы, — вздохнула я и получила такой же возмущенный голубой взгляд в свой адрес.

— Тогда встретимся где-то после Нового года. Только позвоните мне предварительно, договоримся по времени. Там есть свои нюансы — сколько не кормить, не поить. Чтобы лишних неудобств котику не было.

Он оторвал от стопки стикер, взял ручку и написал номер, добавив под ним: «Сергей Покровский».

— Спасибо, — сказала я, спрятав листок и приступив к упаковке Пикса в переноску. — Тогда до встречи.

Глава 17

Я прямо

чувствовала эту ярость из переноски, пока мы ехали в такси: ее словно окутывало адреналиновое облако. И, в принципе, могла понять Пикса. На его месте тоже злилась бы. Дома открыла решетку, и он направился в туалет, задрав хвост и презрительно им подергивая. Скрежет оттуда раздался такой, что кот, по идее, должен был продрать насквозь лоток, кафель и перекрытия. И провалиться вниз к соседям.

— Ну ладно тебе, давай мириться, — предложила я, когда он вышел, и показала банку утиного паштета. — Хочешь?

Иди на фиг, София! Или еще дальше.

Усевшись посреди коридора, Пикс задрал заднюю лапу, растопырил ее и начал демонстративно вылизывать между пальцами. То есть между подушечками.

— Нет, ну правда. Я понимаю, что ты недоволен, но это для твоего же блага.

Для твоего. Чтобы тебе жилось спокойнее. И для докторишки твоего, который денег заработает. Даже не подходи ко мне.

Развернувшись, он степенно удалился в комнату и забился под кровать. И ужинать не пришел.

— Ну и ладно, — сказала я, заглянув туда. — Сиди. Жрать захочешь — выйдешь.

В ответ сверкнуло неопределенно-желтым. Видимо, две половины на этот раз были полностью солидарны.

Не выйду! Никогда-никогда-никогда. Умр-р-ру, но не выйду!

— Шантажист! Я тебя, между прочим, предупреждала, что если ты кот, яйца придется отрезать.

Дура! Втюрилась в этого живодера! Что ты в нем нашла, Соня? Зубики, ушки, клещики! Фу, гадость! Прикинь, он тебе в постели так будет говорить: ножки, попка, сисечки.

— Кот, а ты не охренел ли?

Я запустила под кровать тапок, о чем тут же пожалела: теперь ведь придется шваброй вытаскивать. Возможно, вместе с котом.

А чего охренел-то? Вам можно было мою половую жизнь обсуждать, да? Что, не нравится? Все, иди отсюда, не буду с тобой разговаривать.

— Ну и черт с тобой! — я тоже разозлилась.

Нет, ну паршивец какой, а?

Ушла на кухню, разогрела гречу с котлетой, потом сварила кофе. Посидела у окна, глядя, как во дворе качается на ветру фонарь. Сегодня, когда мы шли в клинику, так отчетливо пахло снегом. Значит, вот-вот зима.

Я любила первый снег. Ощущение чего-то нового, одновременно знакомого и незнакомого. Как будто переворачиваешь страницу и начинаешь с чистого листа. Хотя и знаешь, что снег этот не сегодня-завтра растает, все вокруг станет еще мрачнее и грязнее.

А вообще мне всегда хотелось жить за городом. В каком-нибудь крохотном поселке на десяток домов, где все друг друга знают, но при этом каждый сам по себе, в своем маленьком царстве. Зимой выходить в заметенный снегом сад, кормить снегирей. Гулять по морозу, пока сама не стану щеками как снегирь. А потом сидеть в тепле у камина, в мягком пушистом свитере и монгольских носках, пить кофе с корицей…