Кофе, кот, мужчины и я
Шрифт:
— По жилищным делам? — переспросил он, когда пришел ко мне в следующий раз. — Надо подумать. Это действительно тонкий нюанс, не каждый справится. Признаюсь, я не знал о таком варианте. Жилищное право хоть и входит в гражданское, но тут нужен именно узкий специалист-практик. Найдем, Сонечка, найдем. В Машином доме только одна ее квартира на первом этаже и осталась жилая, значит, больших проблем быть не должно. Главное, с проектом сильно не мудрите, чтобы не нашлось к чему придраться.
А вот над этим я задумалась, потому что как раз намудрила. Пересмотрела все
— Так, камин убираем, — сказала я, глядя в черновой план. — Это, конечно, круто, но стопудово зарубят.
— Да, зарубят, — согласилась Лида. — Или взятку потребуют запредельную, но потом все равно зарубит пожарка. Даже если в доме есть рабочий дымоход. Дашь взятку пожарке, будешь платить им бесконечно при каждой проверке. В общем, не стоит овчинка выделки. Давай поставим электрический. Подберу такой, что будет больше похож на настоящий, чем… настоящий.
Мы несколько раз прошлись по всему черновику и убрали еще несколько сомнительных элементов.
— Когда дедлайн? — уточнила Лида.
— В середине марта я смогу оформить собственность. К этому моменту все должно быть готово. Первую экспертизу сделают быстро, там вообще никаких сложностей нет. И сразу же вторую — помещения и проекта в комплексе. И тогда уже все отдавать на перевод.
— Боже, Сонька, — Лида закатила глаза к потолку, — ни в жизнь не подумала бы, что ты затеешь такую мороку. Тебе это правда надо?
Вопрос бы, конечно, интересный. И стопроцентной уверенности в том, что надо, не было. Но я точно знала: если не попробую, потом буду жалеть всю жизнь.
— Лид, в любом случае я ничего не теряю. Не получится — сдам в аренду. Деньги все равно отобью. Тем более они не мои изначально.
— Ну и правильно, — одобрила она. — Ой, у тебя там телефон жужжит.
Глава 22
Степан?
Это определенно становилось интересным. С того нашего похода на странную пьесу он больше не давал о себе знать. Видимо, ждал, что я сама позвоню или напишу.
— Ой! — закатила глаза Лида, когда я показала ей экран. — Давай, отвечай скорее.
— Да? Добрый день, Степан, — я включила громкую связь, полагая, что он вряд ли станет говорить мне нечто интимное.
— Добрый день, Соня. Не хотите посмотреть, как ваша кровать будет играть главную роль? В среду премьера.
— Ну… не отказалась бы, — я посмотрела на Лиду, и та показала большой палец. Потом ткнула указательным себе в грудь и замотала головой: мол, без меня, если что.
— Хорошо. Сколько вам проходок оставить?
— Одну.
— Как в прошлый раз, заберете в левой кассе. А я вас потом подожду. До встречи.
— Ну что, Сонька, вторая попытка? — захихикала Лида, когда я нажала на отбой.
— В смысле вторая?
— В любом смысле. Со Степаном вторая и вообще вторая, если Юру считать.
— Лид, хватит, — я начала злиться. — Ты так говоришь, как будто надо непременно поймать
— Кирдык не кирдык, но… Ладно, ладно, все, не буду. Но ноги побрить все равно не забудь.
Я бросила в нее диванной подушкой и попала в авангардную металлическую вазу, которая свалилась со стола с диким грохотом. Прибежал испуганный Валик, убедился, что никто не погиб, и мудро пошел на кухню варить кофе.
В среду Пикс скептически наблюдал за моими сборами. В предыдущий раз я поняла, что особой красоты этот театр не требует, но поскольку продолжением спектакля предполагалось свидание, выглядеть хотелось хорошо.
Ноги? Да, ноги побрила. Лида была бы мною довольна.
Ну что тут скажешь? Королевишна, однако!
Если рыжая половина кота относилась ко мне по-приятельски и даже где-то признавала хозяйкой, то черная демонстрировала вот такую вот насмешливую снисходительность. Мол, дурочка ты, Сонька, ну что с тебя взять, кроме утиного паштета. Признаться, рыжего я любила больше. Черный упорно провоцировал на применение баллистической ракеты средней дальности. То есть тапка.
А пьеса оказалась забавной. Степан не соврал, кровать и правда играла в ней главную роль, хотя на афише значилось «дуоспектакль» — то есть для двух актеров. Но называлась «Он, она и кровать».
На сцене, в минималистических декорациях условной спальни, кровать, безусловно, доминировала. Сорокалетние супруги, адовы трудоголики, пересекались в основном на ней, потому что даже совместных ужинов и завтраков у них не получалось — не совпадали по времени. Диалоги были роскошными, зал стонал от хохота, но комедия эта показалась мне все-таки грустноватой. Потому что, позубоскалив от души, парочка поворачивалась друг к другу попами и засыпала. Ну хотя бы поцеловались, что ли, разок. Ведь была же у них любовь когда-то, неужели через двадцать лет брака только и осталось общего, что спальное место?
— Не соглашусь с тобой, Соня, — сказал Степан, когда я изложила ему свои соображения.
После спектакля он точно так же встретил меня у выхода, и мы пошли в маленький итальянский ресторанчик поблизости. Под карбонару и кьянти разговор зашел, разумеется, о пьесе, и в процессе мы незаметно перешли на «ты».
— Почему?
— Когда после двадцати лет брака люди способны вот так обсуждать свои проблемы, это значит, что у них все хорошо. Что они благополучно перешагнули тот период, когда секс теряет остроту. Они уже больше партнеры, чем любовники.
— Хм… интересный поворот. А ты был женат? — я покосилась на его руку без кольца.
— Был. Почти десять лет.
— А сколько тебе? — вопрос буквально напрашивался, потому что бармалейская борода, как и Юркина бритая башка, смазывала возраст.
— Тридцать пять.
— И дети есть?
— Дочь в первый класс пошла. Правда, видимся редко, она в Москве живет. Больше по скайпу общаемся. Ну и приезжаю по возможности. Учился в Москве, женился, решили жить в Питере. Но жена здесь не прижилась. Как развелись, вернулась домой.