Когда белые древа перестанут цвести. Том первый
Шрифт:
Кроме текста, Люи нашёл в рукописи несколько детальных рисунков. Проведя по ним пальцами, он поймал себя на странном желании просунуть руку внутрь. Конечно, это было невозможно. Всё, чего бы Люи добился этим, – проделал бы в истрёпанных временем страницах дыру.
Дочитав книгу, он перевернулся на спину и уставился в потолок. «Какая странная история», – думал Люи, вглядываясь в игру света и тени, заполнявшую комнату. Со всех сторон доносилось посапывание, кто-то из детей храпел, уткнувшись в подушку, из-за чего звук получался приглушённым, будто придавленным. «Наверняка он напускал целое море слюней», –
Но отчего-то больше смеяться ему не хотелось. Люи так взволновала прочитанная небылица, что сна не осталось ни в одном глазу. Интересно, могло ли написанное произойти в самом деле? Разве боги взяли бы в жёны кого-то из людей?
Юноша припомнил слухи о властелинах двух миров, которые шёпотом передавались в деревне Лэй по тёмным углам.
За общение с богами многие века отвечал правящий клан Цинь, что восседал на престоле в Аньяне. Простые смертные не то что не видели их лиц, скрытых за нефритовыми масками, они даже не знали, умеют ли боги говорить на человеческом языке. Если задуматься, не так уж много было о них известно – всё больше домыслы и пересуды. Вот если б оказаться во Внутренних Землях и самому на всё поглядеть…
Люи бережно припрятал книгу за пазуху, намереваясь вернуться к ней позже. Вдруг ему удастся разобрать ещё несколько символов? Может быть, тогда на историю девушки прольётся чуть больше света?
В любом случае, завтра состоится церемония уплаты дани, и в деревню Лэй придёт один из богов. Нужно будет подобраться поближе и как следует его рассмотреть – а то когда ещё предоставится такая возможность?
Последний раз боги приходили в эти края задолго до того, как Люи с матерью появились в деревне, поэтому о прошлых смотринах он не знал ничего. Как и не представлял, где жил ранее. Но если долго раздумывать о прошлом, что-то мучительное начинало шевелиться в памяти, и Люи охватывал страх. Всякий раз, думая о детстве, он приходил лишь к одному желанию: бежать.
Люи схватился за горло и шумно вдохнул воздух. На мгновение ему показалось, что комнату наполнил запах гари. Юноша почувствовал, как вспотели его ладони, а тело охватила дрожь. Ещё немного – и железным обручем сдавит сердце.
Люи положил руку на грудь и, несколько раз вдохнув и выдохнув, как учила его матушка, заставил себя успокоиться. Вдох. Задержка. Выдох. Задержка. И так – пока не перестанет трясти. Сейчас не время разбираться в том, что ему привиделось: храмовый лекарь уехал в столицу за пилюлями, и случись что с одним из сирот, помочь будет некому.
Юноша запрятал рукопись поглубже – чтобы не выпала – и перевернулся на бок, засунув руку под голову. Его мысли снова вернулись к предстоящей церемонии. По случаю праздника завтра будет отдыхать вся деревня – остановятся даже работы в шахтах. А когда божественную дань посадят в повозку и торжественно проводят в столицу, люди бросятся пить и радоваться, что беда обошла их стороной.
Конечно, будет и одна опечаленная семья – та, чьё дитя изберёт данью бог. Бабушка Яо рассказывала, как не раз за долгую жизнь наблюдала слёзы отцов и матерей, вынужденных отослать отпрысков в Шаньшэнь. В этом доме ещё много дней продлится траур, ведь несчастные родители больше никогда не встретят своих детей.
Люи всегда расспрашивал о богах с непомерным любопытством.
Люи перевернулся на другой бок и мысленно пересчитал всех девушек и юношей подходящего для церемонии возраста: от семнадцати до двадцати одного. Всего получалось около двух десятков, включая дочь господина Ни – Сяоли.
Вспомнив о торговце, Люи опять невольно потянул руку к шее.
Наверное, госпожа Цан была сегодня особенно зла из-за того, что даже на пороге беды её супруг думал лишь о том, как удовлетворить свои сомнительные потребности, а вовсе не о том, как поддержать родную дочь.
В прошлом месяце Сяоли достигла возраста семнадцати лет. Люи готов был поклясться, что с тех пор она плакала каждую ночь, сетуя на горькую судьбу. Юноше стало жаль бедной девушки – она хоть и была несносной и капризной, но всегда относилась к нему по-доброму и угощала сладостями, когда не видели мать и отец. Будет грустно, если выберут её. А какая буря поднимется в доме господина Ни – и представить страшно…
Отогнав мрачные мысли, Люи решил подумать о том, чем займётся в долгожданный выходной. Перевернувшись на спину и положив руку поверх спрятанной книги, он вдруг ощутил, что всё идёт своим чередом. Вслед за этим чувством его охватило спокойствие, и он сам не заметил, как уснул.
Глава 2. Луч солнца в деревне Лэй
Люи выбежал из-за угла, на ходу зацепившись рукой за проходившего мимо монаха, чтоб не упасть. Извиняясь и кланяясь, он попятился в сторону храмовых ворот и чуть не налетел на бабушку Яо, которая мела двор.
– Доброе утро! – ещё до того, как старушка начала ворчать, Люи обезоружил её искренней улыбкой.
Подняв было метлу, чтобы осадить проказника, бабушка Яо передумала. Она как никто другой знала о том, сколько Люи пришлось пережить. И то, что он продолжал улыбаться так же чисто, как в детстве, было настоящим чудом.
– Сегодня на обед будет много вкусного! – прокричала бабушка Яо ему вслед.
Люи на миг задержался возле ворот, прежде чем исчезнуть из вида.
– Я постараюсь вернуться вовремя! – пообещал он и был таков.
Бабушка Яо покачала головой и продолжила выметать сор со двора.
Обычно по утрам в деревне Лэй стояли густые туманы. С первыми лучами солнца они начинали редеть, и полностью таяли через два-три часа. Если было пасмурно, туманы могли висеть и дольше, кутая блёклые улицы деревни в размытые покровы. В любой другой день Люи не волновала бы плохая погода – но только не сегодня. Ведь если будет пасмурно и туманно, то это испортит всё божественное явление.
Словно в ответ на его мысли сквозь плотные облака пробился робкий луч солнца. Вслед за ним ещё один, и ещё. Мягкие золотые лучи разгоняли туман медленно, но верно – совсем как бабушка Яо выметала со двора мусор. Улыбнувшись этому сравнению, Люи про себя рассмеялся. Его хорошего настроения в этот день не могло испортить даже ноющее тело.