Когда белые древа перестанут цвести. Том первый
Шрифт:
С главы деревни сошёл уже десятый пот, а бог всё не появлялся. Понемногу народ начинал поднимать головы и осматриваться. Кто-то вполголоса спросил, верно ли была названа дата божественного явления. И хоть никто не решался роптать в открытую, явное недовольство читалось в глазах людей.
Люи подумал, каково же было гуншэнь, что стояли посреди площади в ожидании своей судьбы. Любой из них мог в этот день навсегда распрощаться со всеми, кого любил. Не то что он – дитя без родных. Люи с улыбкой подумал, что если бы по кому и скучал, случись ему покинуть деревню, то только по бабушке
Вспомнив про старушку, он принялся ощупывать себя в поисках книги. Люди, находившиеся рядом, странно на него покосились и на всякий случай чуть отодвинулись. Юноша смутился.
– На месте, она на месте, – пробормотал Люи, не разжимая зубов, и опустил голову. – Нашёл время…
– Лекаря! – раздалось вдруг с центра площади, и там поднялся переполох. – Девушке поплохело, скорее!
Люи вытянул голову, чтоб посмотреть, кому стало дурно. Кажется, это была соседка Ни Сяоли. Да и сама девушка выглядела так, будто с минуты на минуту свалится в обморок.
Глава деревни беспокойно оглянулся назад. Поскольку храмовый лекарь на днях отбыл в столицу, в деревне остался только его ученик. Он нерешительно мялся на краю толпы, вглядываясь в лицо старика, словно прося дозволения оказать помощь пострадавшей. Взглянув перед собой, старейшина не увидел признаков приближения бога. Он нерешительно приподнялся и махнул рукой.
Выбежав из толпы, что поднялась вслед за главой, младший лекарь присел возле девушки. Он поспешно сунул ей под нос тряпицу, смоченную какой-то жидкостью с резким запахом, затем похлопал её по щекам. Та сморщила нос, однако глаз не открыла.
В это время по площади прокатилась волна мягкого света. Люи почувствовал, как цветочный аромат, который прежде едва угадывался, заполнил нос целиком. Юноша невольно повернулся к воротам, в которые с минуты на минуту должен был войти бог. Всё внутри него трепетало от предвкушения.
Внимая неясному зову, Люи, словно зачарованный, смотрел перед собой, в то время как перепуганные люди, напротив, пятились назад и падали ниц. Если бы не ещё больший страх перед гневом властелина двух миров, они, должно быть, и вовсе разбежались бы кто куда.
Больше всех разрывался между желанием бежать и остаться ученик лекаря. Он ещё не привёл в чувство девушку, упавшую в обморок, и застыл посреди площади, как кол посреди пашни. Юноша, который придерживал подругу по несчастью, также не знал, что ему делать: то ли бросать её и возвращаться на место, то ли продолжать сидеть, где сидел. Ещё неизвестно, что покажется богу более неприглядным: нарушение должного порядка или одна из гуншэнь, без чувств лежащая на земле.
Глава деревни зажмурил глаза, предчувствуя кару. Было уже поздно что-либо менять. В один из прошлых сроков сбора дани властелины приходили в соседнюю деревушку. Та была и вовсе на два дома, и претендентов подходящего возраста в ней имелось раз-два, тем не менее, традиция обязывала, и самый перспективный юноша – сын старейшины – был избран. Однако он устроил переполох, попытавшись бежать, и разгневанный бог стёр поселение с лица земли одним лишь взмахом руки – так рассказывали очевидцы.
Солнце снова показалось
Обернувшись, он увидел позади себя лицо доверенной служанки госпожи Цан – Ин Цзы. Лицо девушки, смотревшей на него, всё перекосило то ли от отвращения, то ли от страха. В следующее мгновение Люи осознал, что его вытолкнули на площадь перед главой деревни и настоятелем храма – с одной стороны – и явившимся богом – с другой.
Сердце Люи ухнуло вниз. Он впился ногтями в каменные плиты и замер, не смея дышать. Рядом с ним развевались изящные белые одежды с золотой вышивкой. Краем глаза он уловил на многослойном подоле изображения шаровидных хризантем, а под ними – носок белого сапога. Поверх воздушных слоёв ткани мягко колыхались складки накидки, напоминавшей оперение мифической птицы.
Над головами людей прокатился тяжёлый вздох.
Повинуясь порыву любопытства, Люи поднял голову и взглянул туда, где у бога должно было находиться лицо, однако увидел лишь маску из зелёного нефрита в обрамлении длинных светлых волос.
По-эту-сторону-гор людей с такими волосами встретить было невозможно. Кроме рода наместника Байшуй, известного на все Восемь Провинций волосами белее снега, остальные здешние люди имели исключительно тёмный цвет волос – различались разве что оттенки.
В груди у Люи ёкнуло. Что-то смутно знакомое попыталось подняться из глубин его существа, но тут же рассыпалось, оставив невесомый осадок.
Люи почувствовал, как глава деревни несколько раз потянул его за рукав, настойчиво призывая что-то сделать. Но он так увлёкся разглядыванием бога, что ничего не соображал.
Бог оказался высок и строен. Скорее всего, подумал Люи, он также был молод – если подобное можно говорить о богах. Юношу снова окружил приятный аромат хризантем, и на этот раз Люи осознал, что он исходил от того, кто стоял перед ним.
Из-под нефритовой маски послышался смешок.
Люи настороженно прислушался. Показалось?
Бог подошёл ближе. Глава деревни перестал тянуть Люи за одежду и медленно попятился назад, длинными полами церемониального пао заметая пыль. Его трясло так, что мотало из стороны в сторону, но этого Люи видеть уже не мог, поскольку всё его внимание было приковано к властелину.
Не заметил он и мёртвой тишины, повисшей над площадью. И того, как солнце опять спряталось за облаками, и в деревне Лэй стало зябко и неуютно, – ведь рядом с богом разливался иной – его собственный свет.
Люи не сразу вспомнил, что нарушил правила церемонии. Когда он спохватился, то понял, что уже несколько минут сидит и таращится на бога, словно перед ним не властелин двух миров, а диковинная картина.
Кровь разом прилила к его лицу и забилась в висках. Люи сжал ладони в кулаки. Что же делать? Бежать поздно, да и некуда. Падать ниц и молить о прощении? Но хватит ли его жалкой жизни, чтобы купить безопасность деревни?