Когда боги глухи

Козлов Вильям Федорович

«Ну как?» – глазами спросил Ушков.

Вадим неопределенно пожал плечами: мол, дальше видно будет.

У невысокого зеленого забора стояли серая «Волга» и красный «Москвич». Перед задним стеклом «Волги» разлегся плюшевый полосатый тигр с умильной мордой. За столом уже сидели гости, представлять приехавших Вика не стала, усадила на свободные стулья, попросила не стесняться, закусывать с дороги и пить, что кому нравится. Говорили за столом о нашумевшем кинофильме «Плата за страх», потом перескочили на популярного итальянского певца Робертино Лоретти, называли еще какие-то иностранные имена, но Вадим о них никогда не слышал. Он иногда ловил на себе взгляды Вики; когда их глаза встречались, она свои отводила, а на лице появлялась

какая-то странная улыбка. Вадим не мог понять, что она означает, и это его раздражало. Он отвернулся от Вики и стал рассматривать остальных гостей. Невысокий мужчина – он, пожалуй, самый старший в сегодняшней компании, на вид ему лет тридцать пять, – сидел рядом с высокой женщиной, будто проглотившей аршин. Она с отсутствующим видом смотрела прямо перед собой, по-видимому, внимательно слушала музыку. Лицо у нее правильное, но мрачноватое, темно-серые глаза выразительные. У мужчины короткая стрижка, волосы пепельного цвета – такие волосы бывают у блондинов, сильно поседевших. Вид у него довольно самоуверенный, движения энергичные; когда он говорил, остальные умолкали. Чувствовалось, что этот человек привык командовать, он и держался тут свободнее всех, раз или два с его языка сорвались крепкие словечки, впрочем, это отнюдь не шокировало компанию: такая манера входила у некоторой части интеллигенции в моду. Совсем юная девушка с невинным видом, в разговоре могла произнести такое словечко, которое и у бывалых мужчин не часто срывается с языка. Конечно, все это происходило в компаниях за столом. В отличие от всех мужчина был в хорошо сшитом костюме, правда, без галстука.

Вадим тихонько осведомился у Ушкова, кто этот рыжий, как он про себя прозвал мужчину с пепельными волосами.

– Великий человек! – шепнул на ухо приятель. – Главный инженер СТО по фамилии Бобриков.

– Сто? – улыбнулся Вадим. – А почему не тысячи?

– Темный ты человек, – покачал головой Николаи. – СТО – это станция технического обслуживания автомобилей. Миша может твою машину отремонтировать, покрасить, отрегулировать, а может и к черту тебя послать, скажет, нет запчастей – и точка.

– То-то я гляжу, ему все в рот заглядывают, – заметил Вадим.

– Была бы у тебя машина – и ты бы заглядывал!

Еще одна пара привлекла внимание Вадима: светловолосый грузный парень с вислым носом и глазами навыкате и хрупкая тоненькая брюнетка с огромными сияющими глазами. Она на всех смотрела с улыбкой, глотками пила из высокого бокала шампанское и молчала. Толстый парень мало обращал внимания на свою миловидную соседку, он все время втыкал свой длинный нос в ухо сидящего рядом мужчины в белой рубашке и атласном жилете. Часто хрипло и, казалось бы, без всякого повода смеялся, показывая золотые зубы. Иногда бесцеремонно отстранял носатого и что-то тихонько говорил брюнетке с огромными глазами. Та кивала ему и улыбалась. Она всем улыбалась – чувствовалось, что ей здесь нравится и настроение у нее отличное.

Позже, когда они вышли на веранду покурить, Ушков удовлетворил любопытство Вадима и рассказал о каждом. Носатый, с выпирающим из-под брюк животом, был молодой, но подающий надежды режиссер Беззубов Александр Семенович, соседка его – начинающая киноактриса Элеонора Бекетова. Она пока снялась в одном фильме, но Беззубов хочет дать ей в своем фильме главную роль, потому она такая и счастливая. Парень в жилетке – это талантливый писатель Воробьев Виктор Иванович, этакий русский рубаха-парень. Его повесть была опубликована в московском журнале. Вадим слышал о ней, но прочесть все недосуг было. Решил, что обязательно завтра возьмет в университетской библиотеке журнал. Все его внимание теперь переключилось на Воробьева. Он впервые был в компании с писателем. Виктор Иванович немного окает по-деревенски, хотя сам уже двадцать лет живет в Ленинграде, воевал, имеет награды. А Беззубов, оказывается, обхаживает прозаика, чтобы Воробей, как его фамильярно называл главный инженер Бобриков,

взялся написать по мотивам своей популярной повести сценарий. И естественно, его, Беззубова, взял бы в соавторы. Режиссер навис над маленьким взъерошенным Воробьем как скала и что-то негромко долбил ему. Тот бесшабашно махал рукой, улыбался во весь золотозубый рот, мотал растрепанной головой с русыми жидкими волосами. Беззубов все наседал на него, но тот, по видимому, не слушал. Остановившись на веранде возле Вадима и Николая, Бобриков достал из кармана красивую газовую зажигалку и стал вертеть в пальцах. Он скользнул бегающим взглядом по Вадиму. Тот протянул сигареты.

– Не курю, – отказался главный инженер, наблюдая за режиссером и писателем. – Я Сашу знаю, парень-хват, нынче он доломает Воробья!

Вадим недоумевал: если он не курит, зачем же таскает в кармане зажигалку?

– Беззубов за фильм огреб кучу монеты, – продолжал Бобриков, чиркая зажигалкой. Тоненький голубоватый огонек чертиком выскакивал из золотистого цилиндрика. Вадим еще не видел таких зажигалок.

– А Воробьев? – полюбопытствовал Николай. – За сценарий ведь тоже много платят.

– Я в киношных тонкостях не разбираюсь, – ответил Михаил Ильич. – Но раз Саша мертвой хваткой вцепился в Воробья, значит, дело выгодное. Не пойму только, чего тот упирается.

– Не хочет брать Беззубова в соавторы, – заметил Ушков. – Он тогда половину гонорара теряет.

– Хоть что-то получит, а так – ничего, – усмехнулся Бобриков.

– Вы читали повесть Воробьева? – вежливо поинтересовался Вадим.

Бобриков бросил на него косой взгляд, глаза у него были светло-серые, насмешливые, крепкий, чисто выбритый подбородок немного выступал вперед.

– Я читаю только зарубежные детективы Сименона, Агаты Кристи, – ответил он. – От современной прозы меня в сон клонит. Кстати, от классики тоже. В театр и филармонию не хожу, предпочитаю вечерами сидеть у телевизора.

– В кино-то бываете? – вставил Николай.

– Саша Беззубов приглашает меня в Дом кино на просмотры зарубежных фильмов, а наши я не смотрю: тоска зеленая!

– Ну не скажите, – возразил Вадим. Он любил ходить в кинотеатры и не пропускал новинок. – А «Баллада о солдате»? «Летят журавли»?

– Куда? – спросил Михаил Ильич.

– Что куда? – опешил Вадим.

– Куда летят журавли?

– Ну знаете… – развел руками Вадим.

– То-то и оно! – торжествующе усмехнулся Бобриков. – Никуда они не летят.

Вадим не нашелся, что на это ответить. Может, главный инженер СТО его разыгрывает? Николай подмигнул ему: мол, не спорь, напрасный труд.

Мимо них прошли Беззубов и Воробьев. Видно, поладили: оба улыбались и похлопывали друг друга по плечам. Николай тут же устремился к тоненькой артистке, все еще сидевшей с недопитым бокалом шампанского за столом. Бобриков пошел со своей суровой дамой, которая была выше его, на залив.

– Как вам наша компания? Не скучаете? – с улыбкой спросила Вика Савицкая, усаживаясь рядом с Вадимом на продавленный плетеный стул. На книжной полке топорщились обработанные сучки, изображающие диковинных птиц и зверюшек. Тут же обкатанные волнами камешки, раковины. В углу на подставке чучело цапли. Стеклянный радужный глаз светился, как живой, а змеиная шея изогнулась наподобие латинской буквы S.

– Мне никогда не бывает скучно, – ответил он.

Девушка с интересом посмотрела ему в глаза.

– Вы счастливый человек, Вадим, – помедлив, произнесла она своим бархатистым голосом.

Он подумал, что женщина, обладающая таким красивым голосом, должна быть мягка и добра. У Воробьева голос грубый, хрипловатый, даже когда он разговаривает с женщиной, все время ожидаешь, что вот-вот сорвется с его языка крепкое словечко. Режиссер Беззубов произносил слова округло, проникновенно, будто каждое сначала обкатает во рту. У Бобрикова голос резкий, неприятный. Разговаривая с ним, ловишь себя на мысли, что ты оправдываешься перед ним в чем-то.