Когда боги рыдают
Шрифт:
Что вы наделали...
– Доктор в отчаянии воздел руки к потолку.
– Ужас, ужас...
А чё я наделал? Чё?
– внезапно разозлился Габай.
– Пацан захотел узнать о себе правду!
Ильяс, ты ещё здесь?
– снова ожил динамик.
– Будь другом, позови Леонида Аркадьевича!
Доктор, хватаясь за голову, бегал по комнате.
Нельзя было этого делать...
– бормотал он.
– Нельзя... Это сильнейший стресс... Теперь всё может пойти насмарку...
Я, как друг, обязан сказать!
– рявкнул Габай.
– А теперь ты скажи
– Ну, давай, чего тянуть!
Доктор остановился и несколько секунд смотрел на него обречённо. Внезапно взгляд его прояснился.
А что, может быть, это даже к лучшему!
– проговорил он и поднял указательный палец.
– Ведь это новый, неожиданный поворот в эксперименте!
– Он бросился к приборам.
– Сейчас посмотрим... Посмотрим... Так... Изменений в функционировании коры не наблюдается, кровенаполнение в пределах допустимого, давление в периферических сосудах нормальное...
Ты слышал, чё тебе сказано?
– Бандит нетерпеливо толкнул его в спину.
Я занесу сегодняшнее событие в дневник наблюдений. Наверно, это жестоко по отношению к Денису, но наука требует жертв... Денис, - сказал он в микрофон.
– Это Леонид Аркадьевич. Ты должен бороться за жизнь! У тебя есть шанс!
Доктор, это вы?
Да.
Так это правда? От меня остался один мозг?
Мужайся, дружок. Какой бы горькой ни была правда, когда-нибудь ты должен её узнать...
– Леонид Аркадьевич выдержал многозначительную паузу.
– Да, твоё тело изувечено в автокатастрофе, фактически удалось спасти только мозг. Я поместил его в питательный раствор, насыщаемый кислородом, и подключил к аппарату искусственной очистки крови... Правда, я не могу добиться стопроцентной её очистки, но ты можешь жить в таком состоянии ещё довольно долго...
Габай выхватил у него микрофон.
Слышал, Михаль? От тебя только мозг в банке!
Это снова Ильяс?
Он самый. Короче, кончаешься ты. Когда я в прошлый раз к тебе приходил, твои извилины выглядели лучше, а сейчас они что-то все почернели, - Габай врал, стремясь помучить Михалёва, - распухли твои извилины, язвами пошли...
Доктор метнул на него сердитый взгляд.
Ну, это уже явный перебор!
– Он попытался отобрать у бандита микрофон, но тот не отдавал.
Хреновы твои дела, братан, - говорил Габай, уворачиваясь от протянутой руки доктора.
– Может, в последний раз базарим... Отвали ты!
– Это уже относилось к эскулапу.
Ильяс, значит, я умру и камни с деньгами никому не достанутся?
– загремело в динамике.
– Там были рубины, изумруды, я своими глазами видел, как Папаня рассматривал их. Он думал, что его никто не видит, а я в это время стоял за шкафом и видел его в зеркале. Помнишь большое зеркало у него в доме? Так вот, я видел в нём Папаню, как он рассматривал камни, а потом баксы считал. Пухлую такую пачку пересчитывал, там были одни стодолларовые.
Габай резко обернулся к доктору.
Всё, пошёл отсюда!
– Он грубо подтолкнул эскулапа к кабинету.
–
Доктор послушно устремился к двери.
Габай, я видел, куда он их спрятал, - журчал динамик.
– Я следил за ним.
Доктор задержался у двери, явно прислушиваясь.
Исчезни, тебе сказано!
– рявкнул бандит, зажав рукой микрофон.
Эскулап скрылся.
Габай снова обернулся к аквариуму.
Ты мне и так уже туфты нагнал, дальше некуда, - заговорил он мстительно.
– И про тайник под флюгером, и про колодец, и про джип... Что ещё хочешь напеть?
Свободной рукой он начал разворачивать свёрток. Жить "крысе" осталось считанные минуты.
Ильяс, обещай мне, что часть денег от продажи камней ты пошлёшь моей маме в Питер, - продолжал Михалёв, не прореагировав на его реплику.
– Сестре надо поступать в институт, ей понадобятся деньги. Обещай, что ты поделишься с моей мамой и сестрой, а я скажу тебе, где Папаня спрятал "товар". Мне деньги уже ни к чему, но маме с сестрой надо жить дальше. Я их очень люблю. Пусть хоть что-то останется им от меня.
Габай смотрел на мозг с ненавистью.
Про маму, значит, вспомнил?
– процедил он и мысленно выругался.
– А про пацанов ты не думал, когда гнал пургу? Ты ведь пургу гнал в те разы, признайся!
Я думал, что вылечусь, - вещал динамик обычным своим бесстрастным тоном, выводившим Габая из себя.
– Я думал, выйду из больницы и сам заберу "товар" из того места, куда его запрятал Папаня. Понимаешь, я давно уже хотел завязать с бригадой и начать новую жизнь. А для новой жизни, сам понимаешь, нужны деньги. И вот когда я подсмотрел, куда Папаня прячет "товар", я понял, что другого шанса у меня не будет. Поэтому после аварии я тебе стал... говорить... не совсем то...
– В динамике как будто начались помехи. Звук спотыкался после каждого слова.
Короче, начал лепить туфту, - злобно закончил за Михалёва главарь.
Но я ведь думал, что вылечусь, пойми!
– почти провопил динамик.
– Я хотел потом прийти за деньгами и навсегда исчезнуть для всех!
Коли ты хотел завязать с бригадой, то давно бы и завязал, - остервенело проговорил Габай.
– Тебя не стали бы держать! Ты и так ни хрена не делал, толку от тебя, как от козла молока!
Ильяс, я боялся уйти от вас. Помнишь, я тебе однажды намекнул, что хотел бы уехать в Питер поступать в институт. А что ты мне ответил?
Что?
Что я слишком много знаю, чтобы так просто уйти. И что уйти из бригады можно только на тот свет. Помнишь? Мне пришлось остаться с вами. А я не бандит по жизни. Всё, чем мы занимались, мне не нравилось, говорю тебе как на духу, всё равно помирать. Я очень хотел уйти от вас, но боялся. Это правда. Можешь считать меня после этого кем хочешь. И камни с баксами я хотел увести. Чтобы, если смыться от вас, то хоть с наваром. Думал, по-быстрому сгоняю в Подольск и возьму их.
Почему в Подольск?
– не понял Габай.
– При чём тут Подольск?