Когда цветут орхидеи
Шрифт:
– Дело в том, что она представилась как герцогиня Амбертон. На ее карете герб его сиятельства, а её горничная сказала, что они приехали из Суррея. Жили в поместье Истон. Вот я подумал, что вам захочется лично разобраться.
– Забавно. Жены ко мне еще не приходили. Где ты ее оставил?
– В синей гостиной, милорд.
– Дорогая, мне нужно отлучиться по одному неотложному делу, но мы еще вернемся к нашему разговору! – Калеб чуть поклонился леди Кэллевей.
– Не задерживайтесь, а то я буду ревновать! – ее тонкие пальцы как бы невзначай провели по
Уж больно прямолинейно она предлагала себя, и это слегка настораживало.
Незнакомка стояла к нему спиной, и свет от камина освещал ее тонкую фигурку. Старенькое, потертое платье висело на талии. Волосы, вопреки моде, не собраны на затылке и не завиты, а лежат прямой линией на спине. Разобрать их оттенок в свете свечей было трудно, они словно впитали в себя все оттенки пламени. Она не замечала его присутствия, рассматривая картину на стене. Тонкая, изящная рука потянулась к полотну, и тут он решил заявить о своем присутствии.
Мгновенно, словно испуганный зверек она повернулась к двери. Вся сжалась, уставившись на него огромными темно-синими глазами, в полумраке они казались почти черными. Женщина оказалась очень красивой, и в первое мгновение Калеб даже опешил от этого. Она не была похожа на типичную англичанку, с их бледностью кожи и мелкими чертами лица. У нее было милое лицо с высокими скулами, небольшой вздернутый носик, невероятно синие глаза, и очень красивые чувственные губы. Еще она была довольно юна, хотя ей наверняка было больше двадцати лет. После прекрасного лица взгляд падал на старомодное, сильно застиранное платье, которое скромно закрывало всю остальную фигуру.
Глядя на него испуг в ее глазах слегка поутих. Она покорно взяла стакан с виски из его рук, но пить не стала.
– Дело в том, дорогая, что я и есть герцог Амбертон, и я не припомню, чтобы я был женат.
Секунду, другую она стояла молча, а потом разразилась таким громогласным смехом, что у него зазвенело в ушах. Она хохотала и хохотала, пытаясь утереть слезы, выступившие из глаз.
– Простите, бога ради! – смех не был наполнен весельем, скорее напоминал истерический, и Калеб уже собирался встряхнуть ее как следует, но девушке удалось взять себя в руки. – Вы не герцог!
– К моему глубочайшему удовольствию, я всё-таки он. Присядьте, дорогая, я чувствую, это будет долгий разговор, – он указал ей на глубокое мягкое кресло, а сам сел, напротив, на диван.
– Вы Патрик Грейфсон?
– Нет. Я Калеб Грейфсон. Патрик мой отец, который не так давно скончался, и я стал герцогом. Хотя, прошло уже полтора года, никак не привыкну.
Передать одним словом ту гамму чувств, что отразилась на ее лице, было просто невозможно.
– Скончался. И вы стали герцогом, – словно эхо повторила она глухим голосом.
– Милая, мы можем до бесконечности выяснять мою биографию, но я предпочел бы перейти прямо к сути. Кто вы? Определенно не герцогиня Амбертон, ведь моя мачеха сейчас в гостиной с нашими гостями.
Она продолжала молча смотреть на него, или даже сквозь него, вертя в руках
– Хорошо. Начнем с вашего имени. Как вас зовут?
–Ханна.
– Отлично, Ханна. А дальше?
– Ханна Грейфсон.
– Назовите вашу девичью фамилию.
– Ханна Робишо. Мой отец Себастьян Робишо, виконт Пэйтон. Был виконтом, он погиб,– девушка запнулась, и ее золотистая кожа приобрела какой-то бледный оттенок. – Утонул, когда его яхта попала в шторм.
Вот это уже интересно.
– Робишо?
– Да.
– То есть вы хотите сказать, что вы исчезнувшая наследница виконта Робишо? И княгини Варвары Лопатиной?
– Да, это моя бабушка. Но почему исчезнувшая? Да и наследства никакого не было, отец все проиграл в карты, а бабушка отписала деньги церкви. Я ничего не понимаю, – голос становился все тише и тише, а сама она словно съежилась, пытаясь раствориться, в мебельной обивке.
– Выпейте, – он твердой рукой вырвал у нее бокал и поднес к ее губам. – Ну же, пейте!
Девушка сделала глоток и поперхнулась, когда жидкость обожгла горло.
Калеб тем временем уже дергал за шнурок для вызова слуги.
Дворецкий бесшумно заглянул в комнату.
– Мистер Дантри, не могли бы вы пригласить мою мать. И пошлите человека к Карсону. Уже поздно, но дело срочное. И еще, пусть горничная, прибывшая вместе с мисс, тоже зайдет.
Его мачеха величественно вплыла в комнату, как всегда в великолепном платье и с бриллиантами на шее и в ушах, она не уступала в красоте молодым девушкам, хотя ей было уже за сорок.
– Калеб, что за срочность? Неприлично оставлять гостей! Хотя твоя сестра, несомненно, справляется с ролью хозяйки вечера,– тут она заметила маленькую, съежившуюся фигурку в кресле. – У тебя еще гостья?
– Мама, что вы знаете о семье Робишо? – спросил Грейфсон, не обращая внимания на заданные вопросы.
– Не знаю, зачем тебе, это было так давно! Поистине трагичная история, и скандальная!
– Я бы ее послушал.
– Но, дорогой, не сейчас! У нас полный дом гостей! – она снова обернулась на незнакомку.
– Конечно, мы должны дождаться мистера Карсона, он тоже внесет некоторую ясность. А пока, не могли бы вы присмотреть за Ханной? – он указал на девушку, а сам вышел, чтобы попрощаться с гостями.
– Ханна? Неужели это…
Глава 4.
Брюссель 1843 год
Филиппа Хопер бежала по лесной тропинке в сторону домика егеря. Они с Робертом договорились встретиться там, через час, но девушка решила прийти пораньше и все подготовить. В плетеной корзинке в ее руке была припасена бутылка красного вина и продукты для пикника, также свечи и чистое белье для кровати. Филиппа долго представляла себе, как должен пройти этот день, так что все должно быть идеально. Девушка глянула на небо, оно было идеально голубым и прозрачным, без единого облачка. Ее пухлые губки осветились улыбкой.