Когда герцог вернется
Шрифт:
— Мне хочется все время лежать в постели и не вставать, — прошептала она.
— Я тебя понимаю, — сказала Джемма.
Некоторое время обе женщины молчали.
— Все это дурно пахнет, — наконец промолвила Джемма. — Я говорю не об уборных, Исидора. Я имею в виду твоего мужа. Что-то тут не так.
— Знаешь, чего я не понимаю? — подняла голову Исидора. — Он сказал, что любит меня. Сам сказал!
— Но ты мне раньше об этом не говорила!
— Потому что я ему
— Ты должна была поверить! Мужчины никогда не говорят таких вещей, пока они не уверены в них. Обычно они предпочитают скрывать свои чувства. — Джемма заулыбалась. — Он попросту глупец.
— Нет, это не так, — возразила Исидора.
— Он не знает, чего хочет. Хотя нет — полагаю, он знает, чего хочет, но боится протянуть руку и взять это.
— Симеон ничего не боится, — сказала Исидора с грустью.
— Он боится тебя.
Исидора фыркнула.
— Он боится тебя, потому что эта старая корова — его мать — раззвонила всей Англии, что он безумен. А его папаша был еще хуже со всеми своими любовницами и со своей безответственностью.
— Но ко мне это не имеет никакого отношения.
— Тогда почему он так долго не возвращался, когда мамаша то и дело писала ему об образце совершенства, который дожидается его дома? — ехидно спросила Джемма.
— Потому что он искал истоки Нила, — неуверенно проговорила Исидора.
— Ерунда! Прошло много лет! Он вполне мог приехать сюда, взять тебя в охапку и увезти в Африку умирать от нильской лихорадки. Также он мог приехать в Англию, аннулировать брак и возвратиться назад, чтобы с чувством удовлетворения шлепать вокруг Нила. Но он не сделал ни того ни другого, — торжествующе произнесла Джемма.
— Мне все это известно, — отозвалась Исидора, подумав о том, что ее подруга временами бывает невыносимой.
— Так вот, думаю, он тебя боится. Боится владеть чем-то, — пояснила Джемма.
— Но он мной не владеет, — с достоинством проговорила Исидора. — Я человек, а не корова.
Джемма только рукой махнула.
— Думай, как мужчина, Исидора! Думай, как мужчина, — повторила она. — Я уверена, что он никогда и не мечтал об образце совершенства. И это ты спасла его от нудного идеала.
— Я гораздо лучше, — мрачно заметила Исидора.
— Скорее всего ты просто оказалась чуть более властной, чем надо, — заметила Джемма. — Знаешь, мужчины любят завоевывать.
— Это так глупо, — промолвила Исидора, чувствуя, что слезы опять жгут ей глаза. — Если я правильно тебя поняла, ты хочешь сказать, что он выбросил меня, как кусок вчерашнего торта, только потому, что я чуть более властная, чем надо? Да я… я… — Она хотела сказать, что заслуживает
— Ему необходимо взять ситуацию под контроль. Именно поэтому он и хочет устроить еще одну свадебную церемонию. И в Лондон он не ехал потому, что это означало бы, что он слушается твоего свиста. А Козуэй не диванная собачка.
— Нет, — возразила Исидора, всхлипывая.
Джемма по-прежнему улыбалась.
— Мы должны заставить его понять, что он может потерять, — сказала она.
— Что ты имеешь в виду?
— Узнав, что у моего мужа есть любовница, я собрала вещи и уехала.
Исидора прищурилась.
— Сначала я его убью, а потом уеду, — сказала она.
— Это ты всегда успеешь сделать, — усмехнулась Джемма. — Но теперь, обретя некоторую мудрость, я могу сказать, что если бы у меня появилась возможность повернуть время вспять, я бы заставила Элайджу испробовать его собственного лекарства.
— Ты завела бы любовницу? Или… я забыла слово…
— Любовника, — подсказала Джемма. — Долгие годы раздумывая о случившемся, я пришла к выводу, что мне надо было в самом начале нашей семейной жизни завести любовника, и тогда, возможно, Элайджа относился бы ко мне по-другому.
— Почему? — спросила Исидора. — Я не вижу в этом логики, Джемма, хотя мне хотелось бы, чтобы так оно и было. Если твоего мужа волновало только появление на свет наследника, я правда не понимаю, как три года могли что-то изменить.
— Сейчас я знаю о мужчинах гораздо больше, чем прежде. Когда мы были женаты в первый раз и жили в Лондоне, я принадлежала ему. А через три года он практически обо мне забыл. Таковы мужчины! Если ты позволишь Симеону вернуться в Абиссинию и взяться за поиски очередного истока какой-нибудь реки, он забудет о тебе.
Исидора почувствовала, что ее глаза заволокло слезами.
— Но тебе этого не хочется, — ласково добавила Джемма.
— Это так ужасно, — судорожно вздохнув, промолвила Исидора. — Я… я…
— Я полюбила Элайджу, который и не думал отвечать мне взаимностью. Мне потребовалась целая вечность, чтобы пережить это — призналась Джемма.
— Боюсь, я никогда не буду на это способна, — дрожащим голосом сказала Исидора. — Это же смешнее всего на свете. Подумать только, какая нелепость! Выходит, мне нравилось, как он взялся задела в доме, не говоря ни единого плохого слова и о своей мамаше, которая так и пышет ненавистью, и об отце — настоящем преступнике по сути! Я знаю, что ему не пришлось по нраву то, как я взялась за дела, но мне казалось…