Когда герцог вернется
Шрифт:
— Да мне это и в голову никогда не приходило! — воскликнула Исидора.
— Я не мог принять правды, Исидора. Но ты управляешь моим сердцем, и я этого не стыжусь.
Она взяла его лицо в руки.
— Я люблю тебя, — повторила Исидора.
Он поцеловал ее так крепко, что ее руки соскользнули ему на шею. Он поцеловал ее так сладко, что ее сердце стало не таким, каким было раньше. Он поцеловал ее так неистово, что она поняла: лев добровольно шагнул в ее объятия. Исидора Дель Фино, герцогиня Козуэй никогда не забудет этого
Его руки заскользили по ее телу.
— Ты не можешь… — выдохнула она, думая о тех людях, которые ходили по палубе. Однако это не остановило Симеона. — Ты не должен!.. — вскрикнула она спустя несколько минут, но он уже взялся за дело.
Лиф платья был скроен таким образом, чтобы прикрывать ее грудь при любых обстоятельствах, но против напора Симеона он не устоял.
У Исидоры перехватило дыхание, когда она увидела его лицо.
— Ты такая красивая, — произнес он. Голос у него стал хриплым, а руки вдруг застыли, как будто он боялся к ней прикоснуться. — Зрелая, изысканная и прекрасная, как роза.
Но у них не было времени на поэзию. Поэтому Исидора запустила пальцы ему в волосы и выразительно сказала:
— Симеон!
Он заглянул ей в глаза — они были темными, как безлунная ночь.
— Поцелуй меня! — приказала Исидора.
— Так? — спросил он. В его озорном взгляде вспыхнули искорки смеха. И он вежливо поцеловал ее сосок.
Исидора покачала головой.
— Так? — спросил он, слегка лизнув ее грудь. Ее бедра дрогнули, но этого было мало.
— Симеон!
Рассмеявшись, Симеон взял сосок в рот и стал посасывать его, а другую грудь обхватил своей грубой рукой. Все мысли тут же улетучились из головы Исидоры.
Не прошло и нескольких минут, как Симеон уже стоял на коленях перед Исидорой. Ее юбки были задраны вверх, а сама она лежала в шезлонге, издавая такие стоны, какие могут вырываться из груди женщины, которая испытывает очень большое наслаждение.
Как же она была прекрасна! Волосы, выбившиеся из сложной прически, спадали ей на плечи мелкими кудряшками и локонами. Ее губы стали краснее любого рубина, а ее кожа могла бы цветом посоперничать с персиком и сливками. А на вкус она напоминала нектар, однако настоящим афродизиаком был ее взгляд.
Она дрожала, а потом принялась молить Симеона о пощаде. Он же сначала довел ее до края бездны, целовал до тех пор, пока с ее губ не сорвались крики, напоминающие песню… А потом отпрянул в сторону.
Он погладил ее кончиками пальцев, отчего ее тело содрогнулось.
— Я просто пытаюсь убедиться, что ты понимаешь, кто я.
— Симеон… — выдохнула Исидора. — Мой муж.
В это мгновение он услышал какие-то тихие удары у себя за спиной. Симеон проигнорировал их, сосредоточившись на том, чтобы дать Исидоре именно то, чего она хотела. Кроме…
Шум уже не был отдаленным. На палубе раздавались крики и слышался треск. А потом кто-то забарабанил в дверь салона.
— Выходите! — кричал
— Что? — резко переспросил Симеон, поднимая голову. Сначала ему пришло в голову, что это королевские слуги хотят войти в салон, и он хотел прогнать их. Однако теперь стало понятно, что ситуация куда более серьезная.
— Он сказал что-то об узниках, — тяжело дыша, произнесла Исидора. — Плавучая тюрьма… Симеон… Прошу тебя, не останавливайся! Только не останавливайся!
Но Симеон уже взял себя в руки, все его тело в одно мгновение напряглось от тревоги.
— Вставай! — приказал он, одновременно расправляя ее юбки.
— Что? — Исидора поднялась, но ее ноги ослабели, и она прижалась к Козуэю.
— Должно быть, нашу яхту задел один из тех кораблей, которые превратили в тюрьму, — объяснил Симеон. Он быстро натянул бриджи.
— Боже! — Исидора выпрямилась, пытаясь выровнять дыхание. — Кажется, нам лучше уйти отсюда. — Она нашла одну из своих туфелек и повертела в руках.
— Ты сможешь бежать в этом? — спросил Симеон, прислушиваясь.
— Нет.
— Тогда бросай их.
— Но бриллианты… — Оглядевшись по сторонам, Исидора забросила туфельки под диван. Позже она сможет забрать их.
Симеон убрал стул, которым он загородил дверь.
— Насколько я понял, узники сбежали с корабля-тюрьмы и забираются на яхту, — сказал он. — Нам надо выбираться отсюда.
— А разве этот стул не смог бы защитить нас? — спросила она.
— Нет, если они начнут обстреливать судно.
Глаза Исидоры округлились.
— Но я не смогу плыть в этом платье, Симеон, — сказала она.
— Ты помнишь наш разговор, когда я сказал тебе, что опасаюсь какого-нибудь происшествия, а ты возражала мне и говорила, что ничего такого в Англии быть не может? — Симеон не смог сдержаться: Исидора была так хороша, что он снова поцеловал ее.
— Ты мой балли-что-то-там… — спустя минуту проговорила Исидора. Похоже, она была напугана немногим больше, чем тогда. — Просто скажи мне, что делать.
— Мы спустимся за борт, — сказал Симеон. — Мы не можем оставаться тут, когда ты в таком платье. И нам надо пошевеливаться как можно проворнее.
Кивнув, Исидора вложила свою руку в его ладонь. Симеон осторожно толкнул дверь и выглянул наружу. В бальном зале никого не было. Но теперь, когда дверь была открыта, шум с палубы стал более явственным. До них донеслись крики и звон шпаг.
— Господи, там дерутся… — прошептала Исидора.
— Полагаю, на яхте находятся королевские гвардейцы. И это не говоря о констеблях, часовых и тюремных стражниках, — сказал Симеон. Но, честно говоря, ему на все это было решительно наплевать. Потому что самое ценное, что было во всей его жизни, — это Исидора, которая стояла рядом и доверчиво держала его за руку. — Не беспокойся! — уверенно произнес он.