Когда герои падают
Шрифт:
— Извини, Лена, ты знаешь Александра. Он может быть очень властным. — последовал хриплый смешок, а затем шарканье, когда Козима двинулась. — Дай мне просто выйти из комнаты, или он не перестанет меня беспокоить.
— Я запомню это в следующий раз, когда ты будешь умолять меня заставить тебя кончить, — крикнул он сознательно, чтобы я могла слышать.
Румянец согрел мои щеки, и я застонала, когда открыла двери любимой кофейни и встала в очередь.
— Боже мой, Кози, я просто перезвоню тебе позже.
— Нет, — потребовала она ответа. — Он ушел. Я прошу прощения. Знаю,
Я заколебалась, ковыряя заусенец, раздумывая не быть ли мне честной с ней.
— Я работаю над этим, знаешь ли.
Ее голос был бархатным, мягким местом для моих признаний.
— Ох? Со своим терапевтом?
— Да, и Моника сказала мне, что у меня есть надежда… Через две недели у меня назначена операция. Видимо, после операции я смогу испытать оргазм и, может… — я прерывисто вздохнула, почти боясь произнести эти слова вслух, словно они могут раствориться навсегда, как дым в воздухе. — Может, однажды я тоже смогу забеременеть естественным путем.
— Dio mio, Елена (пер. с итал. «Боже мой»), — выдохнула моя сестра со слезами на глазах. — Любовь моя, я не могу передать, как счастлива это слышать. Ты, должно быть, на седьмом небе от счастья.
— Да, — согласилась я, прежде чем быстро заказать кофе у бариста, положив руку на телефон. Затем отошла и сказала Козиме: — Это просто… странно. Я чувствую, что моя жизнь все еще пуста. Год назад я была бы в восторге. Не могу не задаться вопросом, что бы произошло, если бы мы с Дэниелом узнали эту новость до того, как он встретил Жизель.
— Ох, любовь моя, пожалуйста, не позволяй себе так думать. Разве ты не та, кто всегда говорила мне, что прошлое нельзя изменить, и что нужно сосредоточиться на будущем?
— Да, — согласилась я со вздохом, узел в груди медленно ослабевал под заботливым вниманием ее спокойствия. — Я знаю, что мне следует с этим покончить, но это легче сказать, чем сделать. Не только Дэниел солгал и разбил мне сердце. Предательство Жизель еще хуже. Предательство со стороны того, кто должен понимать твою боль и поддерживать тебя, несмотря ни на что, кажется невозможным.
— Вы с Жизель давно не были близки… Я знаю, что ее поступок непростителен, но трещины в ваших сестринских отношениях дали ей возможность начать отношения в грехе. К тому времени, когда она узнала, что ты его девушка, она была слишком влюблена, чтобы изменить исход. Знаю, это больно, но они действительно счастливы вместе. Счастливее, чем тебе было с ним, моя Лена. Не трать больше времени на человека, который не думает о тебе.
Я судорожно сглотнула, сквозь комок в горле, изо всех сил пытаясь переварить ее слова. Не потому, что я была не согласна.
То, как Даниэл вел себя после того, как вернулся после их романа в Мексике… как будто он был другим человеком, которого я совсем не знала, несмотря на то, что провела с ним четыре года.
Я не сделала его счастливым, в отличие от нее.
И Боже, это жгло, как обморожение, исходящее из моего арктического сердца.
— Однажды, — сказала Козима так тихо, так тихо, будто боялась меня напугать. — Я знаю, что ты найдешь
— Как Александр и ты, — сказала я с натянутой улыбкой, по крайней мере, счастливая, что она это нашла.
Никто не заслуживал такой любви больше, чем самая любящая женщина, которую я знала.
— Как Александр и я, — согласилась она. — Не бойся и грубого начала. Иногда ты слишком поспешна в своих выводах. Дай всему время развиться. Господь знает, я ненавидела Ксана до того, как влюбилась в него.
У меня в груди заколотило, когда я вспомнила настоящую причину своего звонка.
Человек, которого я считала ненавистным, которого я начинала расспрашивать, в конце концов, может быть, не так уж и ужасен.
— Козима, ты знаешь, я счастлива, наконец, отплатить хотя бы на йоту того, что ты сделала для нашей семьи, — начала я, признавая тот факт, что она и Себастьян обеспечивали нашу семью с тех пор, как были подростками, что именно они перевезли нас в Америку и вытащили из этой неаполитанской вонючей дыры. — Но мне нужно знать, какие у тебя отношения с Торе и Данте?
Последовавшая пауза была заполнена словами на языке, которого я не понимала. Меня отбросило в детство, когда Симус без устали учил всех нас английскому, мои брат и сестры быстро освоились, но мой собственный разум отставал.
Я устала от языка тайн.
— Мне нужно знать, — настаивала я. —
Я представляю его интересы, Кози. Мне нужно знать факты.
— Ты хочешь знать, — возразила она, но не злилась, а просто устала. — Тебе всегда было интересно, но теперь ты, наконец, хочешь узнать правду. Даже если она ужасна.
— Да, — прошептала я невидящим взглядом, стоя посреди шумного кафе, представляя, какие ужасы пережила моя сестра ради нашей семьи. — Расскажи мне.
— Я не буду рассказывать тебе всю историю по телефону, Лена, но я приеду в гости. Прошло много времени, и я должна рассказать тебе об этом лично. Но что касается Торе и Данте… они моя семья. Я знаю, что у тебя плохие воспоминания о Каморре, и ты ненавидишь всё, что они представляют, но эти двое одни из лучших, которых я когда-либо знала, и они доказывали мне это слишком много раз, что и не сосчитать. Я доверяю им свою жизнь и свое сердце, и доверяю им тебя.
— Что на самом деле произошло в тот день у Оттавио? — потребовала я, наклоняясь вперед, как будто я была перед ней, напирая на нее, чтобы выжать больше правды из женщины, которая была пористой, как камень. — Данте пытается защитить тебя, не предоставляя своего алиби?
Короткое колебание пронеслось так быстро, словно падающая звезда.
Затем, так торжественно, что это было похоже на обет, произнесенный монахом во время молитвы.
— Данте всегда пытается защитить меня.
Он тебя любит? Мне внезапно захотелось спросить, вопрос обжигал мою грудь, как трут, зажженный бензином.