Когда гремели пушки
Шрифт:
Вся страна трудилась для фронта. Исключения не составляли и деятели нашей культуры - артисты, композиторы, писатели.
В то время особую популярность приобрел выдающийся советский драматург Александр Корнейчук. Его пьеса "Фронт" была полностью напечатана в "Правде" и в буквальном смысле завладела умами миллионов.
А. Е. Корнейчук сумел отразить глубокие процессы, происходившие в те дни внутри нашей армии, и в первую очередь среди ее высшего командного состава. Не только перед зрителями, а и перед читателями этой безусловно талантливой пьесы во весь рост встали два антипода: с одной стороны, заслуженный в прошлом, но безнадежно
Я узнавал в Горлове черты многих моих начальников, упорно цеплявшихся за старое. Слепая вера в свой авторитет, основанный на прежних заслугах, нежелание учиться и расширять свой военно-теоретический кругозор, пренебрежительное отношение к подчиненным и их советам - все это делало таких генералов просто несносными. Они тормозили развитие нашей армии, мешали ей сполна реализовать свое превосходство над противником. Драматург с беспощадной правдивостью показал, что Горловы и горловщина доживают последние дни, что в новых условиях решающее слово принадлежит не им, а таким, как Огнев.
Помнится, что кое-кого (и не только из людей, похожих на Горлова) эта пьеса повергла в замешательство. Трудно было возражать против нее по существу. Но смущал сам факт ее опубликования в самой массовой газете, выходящей миллионными тиражами, в то время как враг все еще наступает, а Красной Армии приходится вести тяжелые оборонительные бои. Казалось непостижимым, чтобы в такой момент подвергалась столь острой и широкой критике определенная часть нашего военного руководства. Ведь "Правду" читали тысячи красноармейцев. И нет сомнения, что они не ограничивались обсуждением лишь художественных достоинств нового драматургического произведения, а сравнивали поведение и поступки героев этой пьесы с действиями хорошо знакомых им живых людей, в том числе и прямых своих начальников...
Однако подавляющее большинство советских граждан не видело в этом серьезной опасности. Не могли разделять таких опасений и мы, старшие командиры, прошедшие все испытания первого года войны с фашистской Германией. Для нас была совершенно очевидна необходимость развенчать дутый авторитет людей, которые оказались неспособными руководить войсками в сложных условиях внезапного нападения превосходящих сил врага и не желали делать правильные -выводы из своих ошибок.
В том, что такая пьеса появилась прежде всего на страницах "Правды", каждый здравомыслящий человек усматривал мудрость нашей партии. Этим партия еще раз показала, что она сильна, не боится критики, верит в разум своего народа и неизбежность нашей победы над гитлеровскими захватчиками.
...Раздумывая над всем этим по пути к новому месту службы и представляя себе мысленно встречу с неизвестным мне командующим 2-й гвардейской армией, я очень хотел, чтобы он был похож на Огнева, а не на Горлова.
3
На окраину Тамбова мы въехали уже за полночь. Кругом была кромешная тьма в городе строго соблюдались правила светомаскировки.
Осветив карманным фонариком номерной знак на первых же воротах, я прочитал: "Улица Советская". Поехали дальше по ней. Где-то в центре свернули влево и оказались на большой площади. Машинально сверился с картой и сообразил, что на повороте мы допустили ошибку: надо держать курс не влево, а вправо, через мост и в лес. Не може1 быть, чтобы штаб армии разместился
На карте хорошо различались квадратики дач за рекой Цной. Опыт подсказывал, что штаб нужно искать именно там. Приказал водителю разворачиваться...
За мостом нас сразу же остановил часовой. Я попросил его вызвать начальника караула. Появился стройный, безукоризненной выправки лейтенант. Внимательно проверив наши документы, он сказал, что мы прибыли именно туда, куда надо, и вызвался проводить меня.
Мы въехали в густую рощу. Над нами спокойно шелестели верхушки высоких сосен. Пахло свежей смолой. Добрались до дачки, которую занимал бывший начальник штаба армии полковник М. Д. Грецов.
Домик уютный. Тепло, чистенько, подведены линии связи. На стене лениво стукают ходики. Часовая стрелка уже прошла единицу.
– Где же сам полковник?
– спросил я у дежурного.
– На докладе у командующего, - ответил тот.
– Там и член Военного совета, и бывший командующий армией генерал Крейзер.
– Почему бывший?
– Потому, что прибыл новый - генерал Малиновский. Крейзер будет его заместителем...
Я решил, прежде чем идти к командующему, встретиться наедине со своим предшественником, вступавшим теперь в должность начальника оперативного отдела. М. Д. Грецов не заставил долго ждать себя. Вместе с ним появился и бывший начальник оперативного отдела полковник В. А. Коровиков.
Они вооружились топографическими картами, извлекли из сейфов последние директивы Ставки и коротко, но достаточно внятно рассказали мне об армии, о ее задачах.
Что же представляла собой 2-я гвардейская армия? Она была развернута по приказу Ставки в октябре 1942 года на базе 1-й резервной армии. Для формирования ее был определен район. В состав армии входили 1-й и 13-й стрелковые корпуса (по три дивизии в каждом), один механизированный корпус и специальные части.
К моему приезду формирование армии было уже закопчено. В своем большинстве гвардейцы имели достаточный боевой опыт. Солидную прослойку среди них составляли бывшие моряки.
В стрелковых корпусах имелось по одному танковому полку. Артиллерии, как полевой, так и противотанковой, а также автоматов и пулеметов было куда больше, чем в 48-й армии.
В районе нашего расположения в то время стояла пора метелей и вьюг. Но этим никак не нарушалась планомерная боевая учеба. Войска усиленно тренировались. Ежедневно совершались переходы по 30 - 40 км. На стрельбищах от зари до зари гремели выстрелы. Выкраивалось время и на расчистку путей подхода к железнодорожным погрузочным площадкам. Приказа на погрузку ожидали с часу на час, и в штабах соединений были уже подготовлены соответствующие расчеты и расписания.
Все это, признаться, очень обрадовало меня, и, закончив в третьем часу ночи свое первое ознакомление с армией, я пошел представляться командующему.
Он был не один. За столом сидели трое: в центре - генерал-лейтенант с серыми, внимательными глазами и спокойным, волевым лицом, слева - дивизионный комиссар, справа - генерал-майор.
В генерал-майоре я сразу узнал Я. Г. Крейзера, с которым мы вместе служили в Московской пролетарской дивизии. Нетрудно было определить и командующего, хотя до этого мне никогда не приходилось встречаться с Р. Я. Малиновским. Среди тех, кто сидел за столом, командармом мог быть только генерал-лейтенант, и я направился с докладом прямо к нему.