?Когда истина лжёт
Шрифт:
– Егор Дмитрич попросил меня подобрать ему самую смышлёную в истории девочку, чтобы она помогла ему работы проверить. Вы же вчера, кажется, контрольную писали? – и вы вот так легко мне это говорите? Вы вообще нормальная? У меня тут встреча с психологом накрылась, который мне помог бы будущее моё определить, а у вас на уме этот чёртов Егор Дмитрич! – Что-то не так, Катюша?
Систему залпового огня тебе в голову, бестолочь! Аррр, как меня бесит её вот эта простота и наивность. Будто я свободна двадцать четыре часа в сутки, и своих дел у меня нет?! Святая наивность – тошно до ужаса. Моё лицо перекосило от гнева, но это же Елена Александровна.…
По наставлению куратора я со всеми своими вещами (пиджак и лёгкая сумка) отправилась в 306-ю аудиторию, которую занимал сейчас историк. Она была пустой и принадлежала классу истории, но занимались здесь, в основном, десятые классы. А старшим было не до пробежек по кабинетам. Судя по всему, здесь обычно заседал практикант, потому что в учительской, сведения из надёжного источника по имени Ксеня, его почти никогда не было.
– Почему вы в учительской не проверяете работы? – не поздоровавшись, я вошла в кабинет, уже заранее зная, что он там один. И не прогадала. Он сидел чуть сгорбленно, всё такой же стильный и аккуратный, не позволял себе расслабиться, как любят некоторые (снять ботинки, например, или ослабить пояс на брюках), сосредоточился на том, что читает и время от времени его брови удивлённо подскакивали вверх, а следом был резкий штрих шариковой ручкой по тетрадному листу.
– Потому что другим учителям будет завидно, что мне приходят признания в любви в контрольных работах, а им – нет, - отвлёкшись от писанины, практикант глянул на меня и задержал взгляд. – Скавронская, что ты тут делаешь?
– Меня Елена Александровна прислала, - небрежно бросила я и подошла ближе к столу, над которым склонился мужчина (и я всё ещё думаю всерьёз называть его парнем).
– Это тебя она, что ли, считает знатоком истории? – насмехаться ещё надо мной вздумал? Я пришла помочь, пусть и добровольно-принудительно, а он решил шутки шутить.
– Ну, вы же себя считаете знатоком истории, - я расплылась в холодной улыбке и очаровательным взглядом испепеляла его лицо.
– Перестань так на меня пялиться. Я краснею, - он склонил голову, улыбаясь самому себе, но, можно подумать, что я на это куплюсь.
– Вы лжёте, Егор, - безмятежный взгляд в окно для правдоподобности, - Дмитрич.
– Ладно, хватит на сегодня полемики. Потом умничать будешь. Работы много, чуши – предостаточно. Начитаешься ещё, - он начал разбирать завалы листочков, вспоминая значение каждой стопки.
За четверть часа бумажной волокиты я обменялась всё-таки ещё парой любезностей с этим практикантом, и теперь спокойно сидела за первой партой со стопкой работ 11-а, классом Болонки и строгим указанием не поощрять бред. Для примера мне была дана (да ладно?) собственная работа, которую он кое-где подчеркнул, но всё-таки поставил «пять». Это было серьёзной заявкой на уважение, хотя сейчас меня больше занимало то, что я читала.
Вопросы, как и показались мне раньше, были несложными. Всё вертелось вокруг 1937-1939 годов то в СССР, то в Третьем Рейхе, то в Европе в целом. Ни тебе Японии, ни США, ни Африки – легче лёгкого. По-моему, ответы на вопросы можно было получить ещё в документальных фильмах с Николаем Сванидзе. И вот теперь я читала такой бред, местами откровеннейший каламбур и абсурд. Какие-то
– Нет, ну, вы только послушайте, - вытирая проступившие слёзы у глаз, говорила: «Гитлер ненавидел СССР, потому что не мог догнать их уровень развития». Даун-Гитлер сначала бегал за Советской Любашей и не мог никак догнать, а главное, как догнал, два года любил её, очень сильно, крепко и глубоко любил. До самого Сталинграда.
Аудитория залилась моим смехом, когда я представила себе эту картинку – вместо молодых людей с серпом и молотом няшку-Гитлера и советскую, добротную такую, Любашу. Пышногрудая красавица с сильными руками, резвым голосом и светлыми длинными волосами, заплетёнными в толстую косу. Практикант отвлёкся от чтения и с улыбкой смотрел на меня. Хотя я не ожидала от него чего-то вроде смеха, но выглядел он вполне довольным. Неужто на человека похож?
После писанины 11-а, я взяла 11-б, и мой приступ удвоился, когда я уже почти представляла совокупление Гитлера и Советской Любаши, реакцию мужичка с усиками на советские панталоны и большой лифон, эдак, на половину женского торса. Теперь, сидя здесь, в прекрасном настроении, с поднятой самооценкой, я задумалась: может, не так уж и плохо, что я не пошла к Ларе. Сейчас наверняка мне было бы не так весело и интересно. Мой энтузиазм на классном часу и радость сейчас – два несравнимых друг с другом чувства. Они настолько разные, далёкие друг от друга.
За окном темнело: уже солнце скрылось за крышами пятиэтажек. Осталось всего несколько работ, а настроение не падало, всё так же оставалось на уровне. Где-то в глубине души закрался червячок, что такого времяпрепровождения у меня никогда не было и не будет уже. Даже взгрустнулось немного. Практикант тем временем собирал все листочки в кучу, сортировал их и раскладывал по оценкам. Меня он пока не трогал, что-то подсчитывал, шелестел, но, когда зазвонил его телефон, я дёрнулась. Обычный рингтон айфона, который нынче популярен. Небедный мальчик? Хотя по его одежде это и так понятно.
– Тебе много ещё? – после короткого разговора спросил историк. – Давай закругляться тогда.
Последние три работы дались мне с трудом. Слишком насыщенно и заумно, что мой мозг немного вскипел. Замечая мою усталость, мужчина (?) подкалывает меня, советует перезагрузить мозг, только не уснуть, а я понемногу чувствую прилив сил благодаря ему.
– Уже почти шесть, - мои глаза округляются, когда на телефоне я вижу время, а вместе с ним оповещение о пропущенных звонках от матери и сестры.
– Надо было меньше смеяться над чужими ошибками, Скавронская. Будь добрее, - он улыбнулся, а я прям вся напряглась от этого его садистского жеста.
– Чтобы такие, как вы, мною пользовались? Нетушки, лучше я по-прежнему буду вам не доверять, - надевая пиджак, говорила я.
– И то верно. Здоровое недоверие…
– …хорошая основа для совместной работы, - мы закончили вместе эту фразу, которую он однажды сказал, в одном уютном мужском туалете, а я моментально запомнила.
– А с тобой можно иметь дело, Скавронская, - поощряете? Мне уже страшно. Чем добрее вы, тем больше гадостей жди в ответ. Подозрительно это. – Чего хочешь в благодарность за помощь новенькому практиканту?