Когда камни меняют цвет

Цыпленкова Юлия

Роэн обладал внушительным телосложением. Рост его был огромен даже для высокородного риора, но кроме этого градосмотритель явно обладал отменным аппетитом, и его объемное чрево было тому доказательством. Дин-Таль попытался представить доспехи, в которые можно было впихнуть столь солидного мужа, и пришел к выводу, что вместить Дин-Роэна способен только шкаф, не меньше. Он невольно хмыкнул, но спрятал смешок за покашливанием и приветственным легким наклоном головы.

– Вы простыли, – мрачно констатировал смотритель Тангора. – Архонова непогода добила вас, риор советник.

Мой долг исцелить вас. В ином случае, что я скажу госпоже, если она спросит: «Что ты сделал, Гифрен, чтобы спасти моего советника, которого я доверила твоим заботам?». И что я смогу ответить Перворожденной, риор Дин-Таль? Нет уж, я спасу вас от гибели!

Тиен поперхнулся, даже не найдя, что ответить на эту самоотверженность, и поплатился на растерянность крепким объятьем, в которое его захватил тангорский исполин, разом лишив советника всего воздуха в легких.

– Вы в своем уме? – просипел Дин-Таль в тщетной попытке освободиться из рук Роэна.

– Я радею за ваше здоровье, – наставительно ответил градосмотритель.

– В своем радении вы лишите меня жизни, – возмутился советник, но сдался, поняв, что смотритель Тангора полон служебного рвения. Тиен расслабился и покорился: – Исцеляйте. Только дайте мне идти собственными ногами.

– Вы в силах? – забеспокоился Дин-Роэн.

– Будьте уверены, – заверил его советник, и великан сдался, нехотя выпуская добычу из рук. – Но я буду приглядывать за вами.

Дин-Таль не ответил. Он с жадностью набрал полную грудь воздуха, после шумно выдохнул и обеспокоенно покосился на градосмотрителя, уже опасаясь, чтобы тот не углядел новых признаков скорой смерти советника лиори. Дин-Роэн заботливо поддержал его под локоть, но этим ограничился. Тиен хотел закатить глаза, но передумал. Близость градосмотрителя вынуждала быть начеку. И как бы он ни бесился в душе от ненужной заботы, ощущая себя трепетной лейрой, но лицо его осталось непроницаемым.

– Моя матушка знала рецепт отличного снадобья и передала его мне перед своей смертью. Будьте уверены, риор советник, как только вы отведаете его, вас уже будет сложно удержать на месте. Невероятная бодрость! И никаких следов простуды, – счастливый в своей опеке заверил исполин. – Дайте мне день, и завтра даже не вспомните о непогоде.

– Архон, – сквозь зубы выругался Тиен. Такого с ним еще не бывало.

Смотрители городов лебезили, заверяли в вечной преданности госпоже, смотрели в рот, или же вели себя спокойно и достойно, но чтобы он ощутил трепет перед тем, кто должен был трепетать под его суровым взглядом, такого еще не случалось. Дин-Таль не боялся Роэна, как противника, но вот как друга… И предчувствия риора не обманули.

– Перво-наперво я вас хорошенько прогрею! – жизнерадостно объявил градосмотритель, стоя в покоях, предназначенных для гостя.

Отойдя на безопасное расстояние, Дин-Таль окинул взглядом Дин-Роэна и сухо ответил:

– Моему здоровью ничего не угрожает, уверяю вас. Оставьте вашу заботу, и пусть мне приготовят купальню. Большего не нужно.

– Конечно-конечно, – закивал великан, глядя на советника с умилением, с каким смотрят на неразумное

дитя. – Воду уже греют, не извольте беспокоиться.

– Больше ничего не надо, – повторил Тиен, с подозрением глядя на градосмотрителя, тот покладисто кивнул, и это вызвало новый приступ беспокойства.

Роэн вышел из покоев, пожелав доброго отдыха. Дин-Таль еще с полминуты сверлил закрывшуюся дверь, после передернул плечами и проворчал:

– Пожри его твари Архона.

Когда купальня была готова, советник, более не ожидавший подвоха, разделся и со спокойной душой погрузился в теплую воду. Он прикрыл глаза, стараясь найти утраченное душевное равновесие. Так он пролежал минут пять, ни о чем не думая, но всё более погружаясь в приятную негу.

– Девочки, вперед! – этот громовой раскат раздался столь неожиданно, что Тиен дернулся, распахивая глаза, и едва не нахлебался воды.

Он отчаянно закашлялся, не успев высказать своего негодования, зато смотритель Тангора не дремал.

– Какой дурной кашель! – возопил исполин. – А вы меня уверяли, что совершенно здоровы. Как не совестно, риор Дин-Таль?! В то время как на вас лежит дело, доверенное нашей госпожой, вы так беспечно жертвуете своим здоровьем! Как хорошо, что самому себе я доверяю больше, чем кому бы то ни было! За дело! – этот приказ относился уже к стайке прислужниц, застывших вокруг купальни, словно ратники перед сечей.

– Вы совсем одурели! – в ярости воскликнул Дин-Таль, прикрыв рукой срамное место. – Все вон!

Прислужницы обернулись к своему хозяину, и тот повторил:

– За дело!

И тут же на высокородного риора, всё еще ошеломленного натиском, обрушился поток настоев и горячей воды.

– Вы меня сварите зажив…

Возмущенное восклицание Тиена захлебнулось в следующем повелении градосмотрителя, заглушившем советника. В купальную ворвались слуги мужеского пола со странным сооружением в руках. Дин-Таль успел разглядеть в этом сооружении горку камней. Слуги удалились, и одна из женщин плеснула на камни очередную порцию травяного настоя. Купальня наполнилась ароматным паром.

– Боги, – простонал Дин-Таль.

– Вам рано думать об их царствии, риор советник, – подмигнул Дин-Роэн. – Моими стараниями вы надолго задержитесь на этом свете.

– Опасаюсь обратного, – мрачно пробормотал Тиен.

Он вновь попытался прекратить это лекарское безумие. Порывисто приподнялся, уже не обращая внимания на собственную наготу и ненужные взоры, но вновь погрузился в воду, потому что на плечи ему навалились деловитые прислужницы, не менее своего хозяина радевшие за здоровье важного гостя.

– Вперед! – повелел их полководец, и советника продолжили исцелять.

О нет, это не было бережным омовением. Никто не желал доставить удовольствия высокородному риору, но спасти и выходить – это сколько угодно. Дин-Таля терли нещадно, будто хотели вместе с «хворью» содрать с него кожу. Ошалелый взгляд советника перебирался с одного сосредоточенного женского лица на другое, и в душе его закипал доселе небывалый гнев. И когда руки прислужниц спустились к сокровенному, риор не выдержал: