Когда мир изменился
Шрифт:
— Что же вы сделали, ваша милость?
— Как «что», чародей? Послал за рыцарями. Чёрная Роза прислала двоих мастеров с оруженосцами. Несколько ночей ходили туда, рубили кого-то. Потом вернулись. Один рыцарь — без ноги. Пришлось платить пенсию, — барон закатил глаза. — Но на какое-то время и впрямь стало потише. А потом… — он махнул рукой. — Полезли. Правда, далеко от монастыря не уходили, так что мы… привыкли. Накопали ловчих ям, наставили капканов. Тоже помогло. Ну и держались от тех мест подальше. Вот, рынок теперь у меня во дворе. Грязь, конечно, шум,
— Я всё понял, ваша милость. С вашего позволения, отправлюсь туда, очищу место.
— Гм, гм, не спеши, некромаг! — хитро сощурился господин барон. — Ты ж не так просто собираешься нам помочь, верно?
— Вы очень проницательны, ваша милость, — Аэ затрепетала ресницами. — Нам, скромным чародеям и их верным помощницам надо, увы, есть и пить, платить за ночлег, закупать дорогостоящие алхимические ингредиенты…
— Все, ну буквально все в эти дни только и требуют денег, — горестно застонал сэр Руфус. — Как будто у меня тут под замком золотые прииски или монетное дерево на заднем дворе!..
Торговались долго, причём сам некромант помалкивал, а говорила исключительно Аэ. Столковались на двух ночах в замке, полном столе и дополнительных премиях, если сударю некромагу удастся найти и доставить его милости сэру Руфусу «что-то ценное».
— Ты не спишь, — Аэ стояла у его постели, одним коленом опираясь на край, словно собираясь взобраться к нему, как она частенько делала совсем мелкой девчонкой. Вернее, когда она носила обличье совсем мелкой девчонки и играла в его дочь.
— Не сплю, — вздохнул некромант.
— Думаешь о том, что я тебе сказала?
— Драконы проницательны, — буркнул он.
— И что же? — Она наклонилась ближе.
— Я всё равно не понимаю. Я человек. Ты дракон, пусть и в человеческом обличье. Совсем юный дракон по меркам твоей расы. Что тебе в этом, Аэ? Ты знаешь, я люблю тебя и забочусь о тебе, хотя, пожалуй, ты едва ли в этом нуждаешься, скорее уж наоборот, ты заботишься обо мне.
— У драконов, — негромко сказала она, — всё и сложно, и просто. Мне больше нравится, как оно у вас, людей. Хотелось бы… взять лучшее от обеих рас.
— Я понимаю. И… Аэ… не торопись, пожалуйста, если ты хочешь — мне надо привыкнуть…
— Ладно-ладно, — она скорчила гримаску. — Подумать только, сколько церемоний вокруг такой простой и естественной вещи!..
— Но мы же не хотим, чтобы она осталась именно что «простой и естественной», верно?
— Угадал, — вздохнула она. — Ладно, спи. Завтра трудный день. Господин барон за свои гроши из нас обоих души вытрясет.
— Вот он, монастырь, сударь некромаг, — алебардист по имени Саймон, товарищ погибшего Вольфганга, вызвался сопровождать их к заброшенной обители. — Ступайте осторожно,
Некромант молча кивнул.
Монастырь перед ними утопал в разросшихся зелёных кронах. Старые стены покрывала песчаного цвета штукатурка, местами она обвалилась, открывая буро-красную кирпичную кладку. Над верхом стены поднимались острые шпили церкви, частично просевшие и накренившиеся. Широкие ворота стояли наглухо заколоченными и заваленными внушительными валунами.
— Как же мертвяки выбирались?
— Они, сударь некромаг, хитрющие, аки тараканы. С той стороны стены примёты строили, подтаскивали что только могли. И перелезали, значит.
— А внутрь вы не заходили?
— Нет, что вы, сударь некромаг! Помилосердствуйте!.. Там и возле стен-то стоять страшно!.. Да вы сами увидите, как поближе подойдете!
Фесс кивнул. Поудобнее перехватил глефу, проверил, хорошо ли закреплён посох за спиной.
— Жди меня здесь, Аэ. Ты знаешь, что делать, если солоно придётся.
Драконица слегка усмехнулась, скрестив руки на груди. Кивнула молча, не пытаясь напроситься с ним — и на том спасибо, как говорится.
Аэ, Саймон и ещё трое баронских дружинников остались ждать.
…Тропинку проложили и впрямь извилистую, верно, надеясь, что безмозглые мертвяки попрут прямо, угодив в приуготовленные им ловушки. Фесс проходил мимо мощных заржавленных капканов, зубастые дуги широко разведены в ожидании; мимо ловчих ям, прикрытых мешковиной, посыпанной сверху землёй; мимо выстроившихся рядами наклонных кольев, заострённых и посеревших от дождей.
Стена поднималась всё выше, всё ближе были заваленные ворота. Как ни печально, но придётся лезть на ту сторону.
Тоскливо тут было, уныло и одиноко Заброшенное место упрямо сопротивлялось запустению, но выстоять, понятное дело, не могло.
И ещё тут не было тишины. Ни «зловещей», никакой. За стеной что-то шуршало, шелестело, скребло, словно когтями, шаркало, порыкивало, хрипело и вообще изо всех сил старалось дать понять, что там, в пределах монастырской ограды, кто-то есть.
Фесс помедлил. Он уже справился с местными неупокоенными в гномьих горах, справится и здесь.
Перелезть на ту сторону оказалось совсем нетрудно, спасибо баронским дружинникам, навалившим здоровенных каменюк к воротам.
Перекинув ноги через плоский гребень стены, он уселся поудобнее и замер.
Да, когда-то это был красивый ухоженный монастырь. Посыпанные песком дорожки пересекали двор, клумбы были разбиты перед входом во храм; в дальнем углу пряталось небольшое кладбище, утопавшее в цветах и зелени, где пели птицы, сновали беззаботные зверьки и где рядом с могильными плитами всегда кипела новая молодая жизнь.
Теперь же здесь всё покрывала жёсткая и жухлая трава. Деревья стояли нагими, однако они не были мертвы. Окна и двери церкви были выломаны, на штукатурке возле них — длинные ряды царапин, как от когтей.