Когда мир изменился
Шрифт:
Створки и ставни сорваны с петель, валяются на земле; старушечьими ртами щерятся пустые окна.
Здесь пусто и мертво, хотя не бездвижно.
В дальнем углу, на монастырском погосте, некромант разглядел ожидаемые груды вывороченной земли, опрокинутые плиты; и бесцельно шатающиеся тёмные фигуры меж них.
Неупокоенные двигались, словно слепые, покачиваясь, налетая на препятствия, но никогда не падая.
Некромант некоторое время следил за ними.
Обитель весьма смахивала на заброшенную деревеньку, где он провёл своё первое упокаивание
В деревне подле гномьей шахты он ощутил непосредственный прорыв Хаоса. Здесь его не было, зато откуда-то из темноты пустых окон на некроманта пялился чей-то голодный ищущий взор.
Понятно. Вторичная разупокоенность. Что прекрасно объясняет мучительную смерть монахов от непереносимого ужаса.
Здесь, в подвалах, наверняка засела какая-то сущность, сильная, тёмная и голодная. Что, собственно говоря, являлось одним из классических случаев прикладной некромантии.
Ордос, Академия, заваленный свитками и заставленный инкунабулами класс на факультете малефицистики, сиречь злоделания — собственно говоря, единственный класс для единственного студиозуса. Схемы, таблицы, списки — классификации монстров, способных вызывать вторичную разупокоенность.
…Творения магии, стихийной и случайной. Отбросы магической деятельности чародеев, дотянувшиеся до источника силы. Отпрыски Древних богов, лишившиеся рассудка от голода. И ещё много кто, с подробным перечислением попыток как удачных, так и неудачных, одолеть оных монстров.
Фесс никуда не торопился. Солнце весело и радостно поднималось по небу, заливая лучами монастырское подворье; неупокоенные бесцельно бродили по кладбищу, не обращая на него ни малейшего внимания; но бесплотный взгляд из тьмы внутри церкви следил за некромантом поистине неотступно.
Пусть.
Мертвяки не боялись солнца, хотя двигались вяло и хаотично. Воля, поддерживающая их, была поистине сильна, однако не они, но она слабела под дневными лучами.
Дуотт Даэнур, скорее всего, просто предложил бы разнести пол, крышу и стены, пробить солнцу дорогу в монастырские катакомбы (излюбленное место для гнездилища этих тварей), сделать свет своим союзником и инструментом.
Но сейчас куда важнее понять пределы собственных заклинаний.
Некромант тщательно укрепил посох в трещине. Примотал бечевой, подёргал — крепко ли? Череп в навершии с готовностью пыхнул пламенем изо рта и глазниц; ишь ты, как рвётся в бой!..
Сила в этом мире ощущалась совсем иначе, особенно — очищенная черепом. Плечи разворачивались сами собой, руки просились в дело.
Он не чертил магических фигур, да и трудновато это сделать, сидя на гребне стены. Глефа вновь сверкнула выброшенными из древка лезвиями, клинки засияли, блики весело плясали на жёлтой и мёртвой траве, что не могла даже сгнить, помочь взойти новой поросли.
Неупокоенные разом замерли, поворачиваясь к нему.
Монахи. Все — в тёмных облачениях, на удивление хорошо сохранившихся, то есть — из недавно погибших. Ни одного
Некромант легко соскочил со стены. Глефа засвистела, рассекая воздух, крутясь легко и уверенно; он сам бежал навстречу мертвякам, и затаившаяся под землёй сила беспокойно шевельнулась.
Первого из неупокоенных он рубанул на бегу, одним стремительным скользящим движением; клинок снёс мёртвому монаху голову; легко ушёл от протянутых рук-лап другого — пальцы ходячего трупа заканчивались кривыми белесыми когтями. Третьего встретил ударом древка в переносицу, позвонки сломались с сухим хрустом.
Мертвяки падали. Их хозяин предпочитал сейчас наблюдать, не вмешиваясь, и потому его куклы валились, словно самые обычные смертные. Дёргались, пытаясь собрать себя вновь, поднимались, пытались окружить некроманта, но лишь сами подставляли себя под удары глефы.
Фесс оказался возле тёмного проёма дверей. Створок нет, запереть нечем, но ничего — отпорный круг продержится недого, но большего ему и не надо.
Круг вышел самым простым, всего с семью символами, однако и этого хватило. Первый из мертвяков — тот самый, с белыми кинжалами когтей на скрюченных пальцев — налетел на незримую преграду и задёргался, словно в падучей, тряся и гремя костями.
В небольшой церкви всё было перебито и переломано. Скамьи обратились в щепки, статуи сброшены с постаментов и раздроблены, стены измалёваны грубыми непристойными картинками.
Как интересно. Мертвяки рисовать не умеют, никак. Они не способны удержать в пальцах что-либо, за исключением некоторых скелетов, что так и погибли с оружием в руках.
Оч-чень интересно…
Некромант без спешки шёл по осквернённому храму к алтарю — опрокинутому и расколотому. Под ногами похрустывали щепки, скрипел песок; посох с черепом остался торчать в стене, Кэр Лаэда казался сейчас особенно уязвим, почти что беззащитен.
Перед алтарной частью скамьи расступались. Пол был выложен чередующимися плитками чёрного и белого мрамора; здесь их всех и нашли, погибших неведомо от чего монахов.
«Ну, что это будет? Провал, дыра, темнота подземелья и сочащийся оттуда холод вперемешку со страхом и жаждой крови? Щупальца, жвала, челюсти, красные буркалы?..»
Он остановился перед опрокинутым и разбитым алтарным камнем. В церкви было тихо и прохладно, звуки умерли; у входа по-прежнему колотились в незримую преграду зомби, но отпорный круг держался прочно.
Ну, где же ты, хозяин неласковый?..
Чего ж гостя не встречаешь?
Что-то с грохотом обрушилось у него за спиной. И разом — тяжёлое шарканье многих ног.
Как так?! Почему круг не выдержал? Надёжные чары — правда, лишь когда ими прикрыто действительно узкое пространство, как бутылка пробкой.
Стена завалилась, потолочная балка опасно просела. Из облаков кирпичной пыли один за другим выныривали мертвяки, молча вытягивавшие руки-лапы; пальцы уже загибались отсюда видимыми когтями.