Когда мы встретимся
Шрифт:
Но, войдя, я вдруг испугалась — мне показалось, что в квартире кто-то есть. Я бросила ранец в прихожей и помчалась вниз, к Сэлу. Дверь он мне открыл, точнее — приоткрыл и загородил проход.
— У меня дверь была не заперта, — сказала я. — Странно, правда?
— Угу, — сказал он. — Может, ты забыла ее запереть?
Он так и торчал в двери. Явно не собирался меня приглашать.
— Да, наверное. — Было слышно, как у него за спиной верещит телереклама.
— Ну ладно. — Он смотрел в потолок поверх моей головы.
Я почувствовала себя
— Ладно. Пока.
Я вернулась домой, насыпала себе тарелку колечек «Чириос», сверху слой сахара в палец толщиной, и включила телевизор. Мама вернулась около шести.
— Ты забыла утром запереть дверь, — сообщила я.
— Я?! Ничего подобного.
— Короче, когда я пришла из школы, дверь была не заперта.
— Да ты что?
Она переходила из одной комнаты в другую, открывая все ящики и дверцы шкафов; я — за ней.
— Не может быть, — повторила она. — Я никогда не забываю запереть дверь.
Но все вещи вроде были на месте. Мама вошла в кухню и остановилась.
— Не то чтобы я помнила сам момент, когда я запирала дверь, — я просто знаю,что никогда не забываю ее запереть…
Она наполнила водой кастрюлю для спагетти, и пока она накрывала на стол, а я чистила морковку, мы говорили о чем-то совсем другом, но она то и дело перебивала сама себя:
— Ну как, спрашивается, как я могла не закрыть дверь на ключ?
Когда мы уже почти всё доели, она вдруг вскочила и выбежала за дверь.
— Мам?
Я нашла ее на лестничной площадке. Она заглядывала в наконечник пожарного рукава.
— Так я и знала, — сказала она. — Я бы никогда, ни за что не оставила дверь открытой.
Ключа не было. Мы еще раз обошли все комнаты и обыскали все шкафы — и снова убедились, что ничего не пропало.
— Но это же бред. — Мама стояла над шкатулкой с драгоценностями, разглядывая золотые браслеты, которые достались ей от ее мамы. — Выкрасть ключ, открыть дверь, забраться в квартиру — и ничего не взять?
Все это было в пятницу. В понедельник утром я нашла твою первую записку.
Первая записка
Она была написана крошечными буквами на малюсеньком квадратике бумаги, жестковатом на ощупь, как будто он промок, а потом высох. Я заметила ее, когда собирала ранец, — она торчала из книжки, которую мне всучили в библиотеке, про деревню каких-то белок не то мышей. Я эту книжку не читала и читать не собиралась.
М,
это трудно. Труднее, чем я думал. Даже с твоей помощью. Но я упражняюсь, и у меня получается все лучше. Я должен спасти жизнь твоего друга и свою собственную.
У меня две просьбы.
Во-первых, напиши мне письмо.
Во-вторых, пожалуйста, не забудь в нем сказать,
Путь очень труден. Когда мы встретимся, это буду уже не я.
Мне стало сильно не по себе. Маме тоже стало сильно не по себе. Она отпросилась с работы и поменяла замок, хотя все время приговаривала, что «М» может означать кого угодно, что это не имеет никакого отношения к нашему пропавшему ключу, что записку мог сунуть в книгу тоже кто угодно и к тому же много лет назад, и нам никогда не узнать, почему и зачем.
— И все-таки, — сказала я. — В пятницу у нас крадут ключ, а в понедельник с утра мы находим записку, в которой нас спрашивают, где наш ключ. Странно же, да?
— Еще как странно. Но если вдуматься, — мама скрестила руки на груди, — никакой связи тут нет. Нет и быть не может. Потому что тот, у кого есть ключ, не стал бы спрашивать, где ключ. Зачем? В этом же нет никакого смысла.
Конечно, в этом не было никакого смысла. Но в голове у меня вдруг словно звякнул крошечный колокольчик. Я этого сначала даже не заметила.
Вкривь и вкось
Через неделю Джимми сказал, что нам уже можно начинать обслуживать покупателей.
— Но сперва выучитесь делать косой разрез, — сказал он. — Это очень важно.
На самом деле он сказал «оцень вазьно», двумя пальцами оттянул себе углы глаз, так что глазки превратились в щелочки, и низко поклонился — прямо пародия на китайца. Никогда раньше не видела, чтобы взрослые так делали. Была бы там моя мама, она бы точно треснула его подносом по башке.
— Косой разрез? — переспросил Колин.
Выяснилось, что это у Джимми такой фирменный способ разрезания булочек.
— Всегда под углом сорок пять градусов, — сказал он и с торжественным видом надрезал булочку наискосок сверху вниз с одной стороны, потом вынул нож и сделал точно такой же разрез с противоположной стороны.
«Крышечка» булочки, когда ее поднимаешь, должна быть треугольной. Джимми раздал нам по булочке и стал наблюдать, как мы их режем. У Аннемари получился идеальный разрез. У Колина — сносный. У меня — кошмар и ужас. Когда я приподняла «крышечку», с нее свисали клочья хлеба, как булкины потроха, и Джимми сказал, что это выглядит «неаппетитно».
— Оставь ее себе на сэндвич. — Он состроил рожу, рассматривая мою растерзанную булочку. — Завтра опять попробуешь.
Аннемари и Колин надели фартуки и встали к прилавку обслуживать покупателей, а я только пересчитывала булочки и бегала в супермаркет «Эй энд Пи» за салфетками. Кто бы говорил, сказала потом Аннемари про Джимми; сам он выглядит неаппетитно в этой своей растянутой белой футболке с желтыми пятнами под мышками. После ее слов мне стало чуть-чуть легче. Но только чуть-чуть.