Когда наступит прошлый год [litres]
Шрифт:
Она с трудом поднялась на ноги и подумала: «Значит, вот так чувствуют себя люди, зависимые от йот-йот-сто восемьдесят».
Ей удалось взять пластинку. Когда она несла ее по кабинету к двери, темные края врезались в ладони, словно острия ножей. Кэти вздрогнула, ощутив враждебность пластинки по отношению к ней, не выраженное, но явное желание причинить боль.
Пластинка выпала из рук.
Она лежала на густом ковре, похоже, целая и невредимая. Как теперь еще раз поднять эту вещицу, вырвать из ворса, окружающего ее? Ведь пластинка больше не была отдельным предметом. Она слилась с ковром, полом, стенами, всем помещением.
«Господи, — подумала Кэти, глядя на пластинку, лежащую у ее ног. — Я не могу пошевелиться, так и буду здесь торчать. Меня найдут и поймут: случилось нечто ужасное. Каталепсия!»
Она все еще стояла на том же месте, когда открылась дверь и в кабинет быстро вошел Джонас Эккерман с радостной улыбкой на гладком юношеском лице. Он шагнул к Кэти, заметил пластинку, без всякого труда нагнулся, поднял ее и мягко вложил в протянутые руки женщины.
— Джонас, — медленно и хрипло проговорила Кэти. — Мне… нужна помощь врача. Я плохо себя чувствую.
— Что случилось? — с тревогой посмотрел на нее Джонас.
Кэти казалось, будто его лицо корчилось и извивалось, словно змеиное гнездо. Она ощутила, как эмоции этого человека давили на нее с отвратительной, ужасающей силой.
— Господи, — простонал Джонас. — Ну и выбрала же ты время — Эрика нет. Он в Шайенне, а замену ему мы еще не нашли. Но я могу отвезти тебя в правительственную клинику Тихуаны. Что с тобой? — Он ущипнул ее за руку. — Похоже, у тебя депрессия из-за того, что Эрик уехал.
— Отведи меня наверх, — с трудом пробормотала она. — К Вирджилу.
— Да ты и впрямь ужасно выглядишь, — заметил Джонас. — Да, с удовольствием провожу тебя к старику. Может, он знает, что делать. — Эккерман подвел ее к двери. — Однако все же возьму эту пластинку, а то ты, похоже, снова готова ее уронить.
До кабинета Вирджила можно было дойти за две минуты, но у нее это заняло куда больше времени. Когда Кэти наконец предстала перед боссом, она была измучена, тяжело дышала и не могла произнести ни слова. Ей просто не хватало сил.
Тот посмотрел на нее сперва с любопытством, затем с тревогой.
— Кэти, — сказал он высоким голосом. — Лучше иди сегодня домой, приготовь стопку женских журналов и чего-нибудь выпить, ложись в постель…
— Оставьте меня в покое, — услышала она собственный голос и добавила в отчаянии: — Господи! Мистер Эккерман, не бросайте меня!
— Что ж, решай, — ответил Вирджил, внимательно разглядывая ее. — Вижу, что отъезд Эрика в Шайенн…
— Нет, со мной ничего не случилось, — прервала она его, как будто почувствовав себя немного лучше. Кэти казалось, что она набралась от шефа сил, возможно потому, что они у него действительно нашлись. — У меня тут неплохое дополнение к Ваш-тридцать пять. — Она повернулась к Джонасу и протянула руку к пластинке. — Одна из самых популярных мелодий того времени. Почти как «Кружится музыка».
Женщина взяла пластинку и положила ее на большой стол шефа.
«Я не умру, — подумала она. — Все пройдет, и я снова буду здорова».
— Расскажу вам, какие у меня еще планы, мистер Эккерман. — Она села в кресло перед столом, желая сэкономить оставшиеся силы. — Я собираюсь достать личную запись, сделанную кем-то давным-давно, программу
— «Городской глашатай», — с детской радостью воскликнул Вирджил Эккерман. — Моя любимая программа!
— У меня есть основания полагать, что я сумею ее раздобыть, — продолжала Кэти. — Конечно, пока я не заплачу, могут появиться какие-либо препятствия. Чтобы решить последние формальности, я должна лететь в Бостон. Запись находится там. Ее владелица — довольно вредная старуха по имени Эдит Б. Скраггс. Эта дама сообщила мне в письме, что запись сделана на «Фонокорде» фирмы «Паккард-Белл».
— Кэти, — сказал Вирджил. — Бог свидетель, если ты действительно достанешь подлинную запись голоса Александра Вулкотта, то получишь повышение. Миссис Свитсент, дорогая, я люблю вас за то, что вы для меня делаете. Какая радиостанция передавала программу Уолкотта — WMAL или WJSV? Выясни это для меня, хорошо? Просмотри экземпляры «Вашингтон пост» за тридцать пятый год. Кстати, я кое о чем вспомнил — о той статье в «Американ уикли» про Саргассово море. Думаю, в Ваш-тридцать пять этого издания не будет, поскольку, когда я был мальчиком, мои родители не покупали газет Херста [13] . Я увидел этот журнал только…
13
Уильям Рэндолф Херст (1863–1951) — американский медиа-магнат и ведущий издатель.
— Одну минуту, мистер Эккерман, — прервала его Кэти, поднимая руку.
— Да?.. — Вирджил выжидающе наклонил голову.
— Я могла бы поехать в Шайенн и вернуться к Эрику?
— Но… — проблеял босс, разводя руками. — Ведь ты мне нужна!
— На какое-то время, — добавила Кэти.
«Возможно, этого хватит, и больше от меня ничего не потребуется», — подумала она.
— Вы позволили уйти Эрику, хотя он поддерживал вашу жизнь. Он намного важнее, чем я.
— Но Молинари нужен именно он, а не ты. Генсек не строит себе никакую страну детства, прошлое его вообще не интересует. Он полностью поглощен будущим, словно мальчишка. — Вирджил потрясенно смотрел на нее. — Я не могу без тебя обойтись, Кэти. В уходе Эрика тоже нет ничего хорошего, но с ним у нас договор. В случае каких-либо проблем я могу в любой момент за ним послать. Я вынужден был позволить ему уйти, это была моя патриотическая обязанность в военное время. Хотя, честно говоря, мне этого не хотелось. Без Эрика чертовски страшно. Но хоть ты со мной так не поступай. — В его голосе появились плачущие нотки. — Нет, этого я не вынесу. Когда мы были в Ваш-тридцать пять, Эрик клялся, что ты не захочешь ехать с ним.
Он умоляюще посмотрел на родственника.
— Джонас, убеди ее остаться.
Тот задумчиво потер подбородок.
— Кэти, ведь ты не любишь Эрика. Я разговаривал с тобой и с ним. Вы оба рассказывали о ваших семейных проблемах. Вы стараетесь держаться друг от друга как можно дальше, чтобы не совершить какого-нибудь явного преступления… Ничего не понимаю.
— Я тоже так думала, когда Эрик был со мной, но ошибалась, — сказала Кэти. — Теперь я знаю лучше и уверена, что он чувствует то же самое.