Когда наступит прошлый год [litres]
Шрифт:
— Но когда она видит вас лежащим в постели, разве ей не приходит в голову…
— О, Мэри известно, что я болен. Она не знает лишь того, что я умираю. Понимаете?
— Обещаю не говорить ей об этом, — сказал Эрик.
— А я в самом деле умираю? — Молинари с тревогой широко раскрыл глаза.
— Судя по тому, что мне известно, — нет, — ответил Эрик, после чего осторожно добавил: — Во всяком случае, я выяснил из ваших медицинских карт, что вы пережили несколько обычно смертельных болезней, в том числе рак.
— Я не хочу об этом говорить. Мне делается плохо
— Я думал…
— Будто мне поднимает настроение тот факт, что я выздоровел? Нет, ибо в следующий раз, возможно, выжить не удастся. Рано или поздно так оно и случится, причем до того, как я завершу свое дело. И что тогда будет с Землей? Вы человек образованный, вполне можете это предвидеть.
— Я свяжусь с мисс Рейнеке, — сказал Эрик и направился к двери.
От группы охранников отделился один человек, чтобы проводить его к видеофону.
— Доктор, — тихо сказал агент, когда они вышли в коридор. — У нас больной на третьем этаже. Один из поваров Белого дома час назад потерял сознание. С ним доктор Тигарден. Он хотел бы с вами посоветоваться.
— Без проблем, — ответил Эрик. — Встречусь с ним еще до разговора с Мэри Рейнеке.
Он пошел к лифту следом за агентом.
Доктора Тигардена Свитсент застал в медпункте Белого дома.
— Я позвал вас, так как вы специалист по пересадкам, — сказал Тигарден. — Это явный случай стенокардии. Срочно требуется трансплантация. Полагаю, вы привезли с собой хотя бы одно сердце.
— Да, — пробормотал Эрик. — У больного раньше были подобные проблемы?
— Только две недели назад, — ответил Тигарден. — Тогда у него случился легкий приступ. Естественно, мы прописали ему дорминил, два раза в день. Похоже было, что он выздоровел. Но теперь…
— Какова связь между его стенокардией и болями секретаря?
— А она есть?
— Разве не странно? Оба ощущают острую боль в грудной клетке примерно в одно и то же время…
— Но в случае Мак-Нейла, который здесь лежит, диагноз поставлен точно, — сказал Тигарден, ведя Эрика к койке. — У Молинари же невозможно обнаружить ничего похожего на стенокардию, нет соответствующих симптомов. Так что никакой связи я не вижу. Впрочем, здесь много народу, — добавил Гарри. — Порой кто-то чем-то заболевает.
— Но все-таки…
— Так или иначе, но все просто, — прервал его Тигарден. — Пересадите ему новое сердце, и все.
— Жаль, что мы не можем сделать того же самого наверху.
Он склонился над койкой, на которой лежал пациент.
«Значит, вот он — человек, страдающий недугом, в наличии которого убеждает себя Моль. Кто был первым? Мак-Нейл или Джино Молинари? Как отличить причину от следствия, если допустить наличие какой-то связи между этими двумя случаями? Ведь Тигарден намекал, что это предположение весьма шаткое. Хотя неплохо было бы выяснить, не страдал ли кто-то в ближайших окрестностях, например, раком простаты в то же время, что и Молинари… а также остальными раками, инфарктами, гепатитами и прочим. Возможно, стоило бы просмотреть медицинскую картотеку Белого дома», — подумал Эрик.
— Вам
— Мне не нужна помощь, зато пригодился бы список всех недомоганий, на которые жалуются в настоящее время люди из окружения Молинари. Все, кто постоянно сталкивается с секретарем. Неважно, члены ли это персонала или частые официальные гости. Независимо от постов. Это можно сделать?
— Что касается персонала — да, — ответил Тигарден. — Но медицинских карт гостей у нас нет. Впрочем, это естественно.
Он внимательно посмотрел на Эрика.
— У меня есть предчувствие, что, как только мы пересадим Мак-Нейлу новое сердце, боли у секретаря исчезнут, — заявил Свитсент. — Потом мы отметим в медицинской карте, что в этот день Джино Молинари вылечился от острой стенокардии.
Лицо Тигардена стало непроницаемым.
— Ну что ж. — Он пожал плечами. — Хирургия плюс метафизика. Вы обогатили нашу команду крайне редким сочетанием, доктор.
— Вы считаете, что Молинари достаточно впечатлителен, чтобы убедить себя в наличии любой болезни, которой страдают люди из его окружения? Я не утверждаю, что симптомы имеют чисто истерическую основу, ведь у Генсека они проявляются по-настоящему. Он на самом деле болеет.
— О существовании подобного дара мне ничего не известно, — заявил Тигарден. — Если вообще можно называть это даром.
— Но вы сами видели медицинские карты, — спокойно заметил Эрик.
Он открыл сумку и начал доставать автоматические инструменты, требовавшиеся для трансплантации сердца.
7
После операции, которая заняла не более получаса, Эрик Свитсент в сопровождении двух агентов отправился в квартиру, где жила Мэри Рейнеке.
— Дура, — заявил ни с того ни с сего тот из них, что шел слева.
— Неужто? — спросил второй агент, постарше, с седыми волосами. — Она знает, почему Моль до сих пор жив. Никто другой не смог догадаться.
— Тут нечего догадываться, — сказал первый. — Когда объединяются два пустых места, получается точно такое же.
— Ничего себе пустое место! Он стал Генеральным секретарем ООН. Думаешь, ты или кто-то из твоих знакомых был бы на такое способен? Вот ее квартира. — Агент остановился и показал на дверь. — Не удивляйтесь, когда ее увидите, — сказал он Эрику. — В смысле, когда вам покажется, что она еще ребенок.
— Я слышал об этом, — ответил Эрик и позвонил в дверь. — Все знаю.
— «Все знаю», — передразнил его агент слева. — Вы ведь даже не видели Мэри. Может, она станет новым Генеральным секретарем ООН, когда Моль в конце концов умрет.
Дверь открылась. На пороге появилась невысокая темноволосая симпатичная девушка в мужской красной шелковой рубашке навыпуск и обтягивающих брюках, сужающихся книзу. В руке она держала маникюрные ножницы, видимо, только что приводила в порядок ногти — длинные и блестящие, как заметил Эрик.