Когда наступит рассвет
Шрифт:
— Миллер, я не буду его убирать! Оно сюда отлично подходит, это что-то вроде изюминки, без которой нам не выиграть! — Джонс машет руками, придавая своим словам большее значение.
— Кора, я все понимаю, но ты посмотри на нее, — тычет пальцем в какую-то блондинку, — или хотя бы на нее, — указывает на девушку, стоящую рядом. — Посмотри, как они двигаются. Да они же коряво его выполняют. Мы репетируем этот танец целый месяц, постоянно внося какие-то изменения, поэтому стоит сделать также и в этот раз.
— Раз у них не получается, значит, пусть уходят. Мы не должны проиграть из-за каких-то куриц, — Джонс вздернула
— Но… Но без них мы не выполним важную поддержку! — Миллер старается делать медленные вдохи и выдохи, чтобы таким образом смирить нарастающий пыл.
— Слушай, хватит постоянно всеми командовать. Да, ты староста, да, ты лидер, но почему? Лично мне надоело все это, и я не собираюсь идти у тебя на поводу!
Джонс выплеснула свой гнев и вальяжной походкой, словно греческая богиня, покинула актовый зал, оставив на душе Миллер неприятный осадок. Сейчас, после колких фраз в свою сторону, Эбби чувствовала некую неловкость, будто образовалась куча недомолвок между ней и участницами. Неужели она сильно проявляет свою власть? Честно говоря, она никогда об этом не задумывалась, она лишь привыкла добиваться целей, но вроде бы ни разу жестоко ни с кем не обошлась.
Эбби проводила взглядом брюнетку, томно вздыхая, а затем развернулась к одногруппницам, стоявшим в недоумении. Они лишь сочувствующе смотрели на Миллер, словно их взгляд выражал поддержку, затем приняли исходное положение и начали отрабатывать новое движение, которое плохо поддавалось некоторым девушкам.
Надо отметить, что через полчаса упорной работы ей все же удалось добиться огромных успехов, ведь все они двигались в такт музыки так четко и размеренно, будто они профессиональные танцоры, а то, что ранее казалось таким непреодолимым, сейчас представлялось слишком простым.
— Молодцы, девочки. Сегодня я вами очень довольна. Мы проделали большой путь к успеху. Первое выступление уже через пару дней, так что сегодня-завтра мы должны выложиться по полной на наших репетициях, ну, а пока отдыхаем, потому что другая группа будет здесь с минуты на минуту, — договаривает Миллер, поправляя пучок на голове.
Все студентки начинают расходиться, чтобы пару часов отдохнуть где-нибудь в укромном местечке. Они что-то бурно обсуждают по пути, размахивая руками, ну, а Эбби остается там, собирая свои вещи. Она немного дергается, когда чья-то рука дотрагивается ее плеча, резко разворачивается, подготавливаясь к защитному удару, что зашло ей в привычку. Но затем успокаивается, принимая прежнее положение, слегка улыбается, когда видит знакомое лицо.
— Мне кажется, что в следующий раз ты останешься с какой-нибудь раной, — отшучивается девушка, воровато оглядываясь и боясь, что кто-нибудь еще здесь.
— Я вот думаю взять у тебя пару уроков самообороны, — проговаривает Уилсон, начиная улыбаться.
— Ну и почему ты снова улыбаешься? Иногда мне кажется, что мое красное лицо будет вечным, — слегка касается его руки, поглаживая пару пальцев.
— Просто видел ваше выступление вот через ту скважину, — указывает на дверной проем. — По-моему, ты изумительно танцуешь.
— Знаешь, об этом мы поговорим вечером. Кстати, в пять часов я встречаюсь с Бетти, у нее какой-то серьезный разговор ко мне, а потом можешь приехать ко мне часов в девять, — проговаривает Миллер, отходя от Томаса и забирая свой
Томас отвечает тем же, после чего, сунув руки в карманы, покидает помещение, направляясь на кафедру, чтобы отведать чашечку мексиканского кофе, которым его угостила одна коллега, побывав на выходных у своих родителей в Мериде. Мерида — очень древний город в Мексике, где когда-то проживали племена майя. Это старинный город со своими традициями, где присутствует архитектура испанских колонистов и европейцев, с узкими улочками и тенистыми парками. Его красота всегда манила Уилсона, именно поэтому свою следующую поездку он посвятит этому шикарному городу, куда обязательно возьмет Эбби.
Зайдя на кафедру, он встречает ту самую коллегу, чье имя — Мэрэдит Уолкер. Она дружелюбно размахивает руками, радуясь его приходу, ведь она торчит здесь в полном одиночестве уже час, что является для нее очень длительным сроком. Она ставит две чашки на стол, увидев, как Томас достает мексиканский кофе, кипятит электрический чайник, а затем заливает насыпанное водой, вдыхая приятный аромат, который сразу вбивается в ноздри.
Уилсон лишь улыбается, после чего присаживается напротив женщины, заранее достав из кожаного портфеля давно припрятанный шоколад с фундуком. Он раскрывает упаковку с характерным треском и щедро предлагает коллеге полакомиться. Мэрэдит сочла за радость это и взяла один кусочек, запивая кофе.
— Чувствуете, какой прекрасный запах? Это самый натуральный кофе из всех, что есть, — подмечает Уолкер.
— Пожалуй, я с вами соглашусь. Я бывал некогда в Мексике, наверное, еще в подростковом возрасте. И я признаюсь, что там мне приготовили отменный кофе, таких у нас не делают, — он совершает еще пару глотков, ругаясь на свою спешку, из-за которой он обжег язык.
— Нет, почему же. Вам разве не довелось быть в «LAMILL Coffee», который на Силвер Лэйк? Там замечательный кофе, правда.
— Может, когда-нибудь мне стоит туда заглянуть, — он пожимает плечами, принимая совет.
Следующие полчаса они мило болтают обо всем, начиная с прекрасных мест в их городе и заканчивая студентами, которых Уолкер считает бездарностями. Она яро утверждала, что если бы она была в приемной комиссии, то ни за что бы в жизни не приняла на этот год хотя бы и одного. По ее мнению, талантливых актеров считанные единицы, хотя поступают сюда многие. Томас же был другого мнения. Он уверял, что будь они хоть немного воспитаннее, был бы и с них какой-нибудь толк. Он расхваливал группы, у которых ему довелось вести в этом году, рассказывая, какие спектакли они ставили у него на зачете.
Мэрэдит с некой завистью слушала его рассказы, желая себе таких же талантливых студентов, а не каких-то бездарей, у которых в голове одна пустота. Она подперла подбородок одной рукой, полностью увлеченная беседой с Томасом, который, казалось бы, говорил без умолку. Затем начались разговоры о личной жизни, в котором Уолкер поведала Уилсону о несчастном замужестве, о предательстве и о том, как она через все это проходила.
Уилсон лишь слушал ее, в чем-то разделяя ее участь, ведь где-то полгода назад он переживал то же самое, испытывал неимоверную боль в области груди, пока не встретил одну рыжеволосую девушку, которая приглянулась ему с их первой встречи.