Когда наступит рассвет
Шрифт:
— Кора, что ты несёшь? — недоуменно спрашивает Эбби. — Мы все делаем четко. И вообще, почему ты здесь, а не с нами на сцене?
— Да потому что захотелось посмотреть на вас со стороны взглядом профессионала, — надменно произносит та.
Миллер подняла брови в знак удивления, обводя рукой зал, где присутствовала остальная часть группы, наблюдающая за ними и указывающая на косяки. Внутри начинала зарождаться злость, ведь какого черта Джонс возомнила себя королевой? В глубине души Эбби надеялась, что сможет по-настоящему расслабиться хотя
— Да они же все слепые! — отвечает на жест Миллер Кора. — Где блеск в ваших глазах, а? Почему вы как на каторге?! По местам!
Все заняли исходное положение, и Эбби, демонстративно закатив глаза и задевая плечом Джонс, тоже повиновалась. Музыка заиграла заново, и они делали все то же самое, только более энергично, видимо, вымещая гнев.
После часа потной работы репетиция все же закончилась, и ребята, облегченно вздохнув, подошли к своим сумкам в надежде быстрого поиска воды для утоления дикой жажды. На их лицах виднелась усталость, энергия быстро улетучилась, а ведь настоящее выступление уже через 2,5 часа. Они условились, что за это время не будут себя нагружать, полностью настраиваясь на предстоящее мероприятие.
Эбби, капаясь в кожаном рюкзаке в поисках воды, выставила руки в защитном жесте, как только кто-то коснулся ее плеча. Она натянуто улыбнулась, когда заметила перед собой напуганного Нэйтена, присела на скамью, так как друг предварительно указал на нее, и начала настраиваться на серьезный разговор, ведь другого просто не ждать.
Честно говоря, Миллер всегда удивлялась способности Фостера чувствовать ее так сильно, как не может даже родная мать; хотя когда она последний раз с ней откровенничала?
Он всегда видел ее настоящую, даже когда она скрывала это под очередной маской. И сейчас он, будто сканируя ее, заметил, как сильно она подавлена и обескуражена. Он знал, что что-то произошло, причём давно, но понятия не имел, почему же она не поделилась с ним, ведь он всегда готов поддержать ее. Нэйтен стучал ладошкой по колену, оглядываясь по сторонам в ожидании разговора. Ему почему-то хотелось, чтобы она сама все рассказала, как раньше, а не вытягивать клешнями всю информацию. Фостер обнял ее, позволяя положить ей голову на своё плечо, чувствуя, как тяжело вздымается ее грудная клетка.
— Нэйт, я просто не знаю, что мне делать… — наблюдая за тем, как быстро опустел актовый зал, произнесла Миллер.
— Что произошло? Расскажи мне все по порядку, — взглянув на подругу, говорил парень.
Неожиданно Эбби выбралась из его объятий, тяжело вздыхая и поправляя выбившийся локон волос за ухо, потянулась к своему портфелю, расстегивая железную молнию, порылась в нем несколько минут, пока не наткнулась на белый конверт. Дрожащими руками она протянула его другу, стараясь не смотреть в его сторону, устремила взгляд в огромное окно, из которого хорошо виднелся университетский дворик. Она не заметила, как Нэйтен одарил ее вопросительным взглядом, а потом медленно вскрыл
Его взору представилась небольшая куча фотографий, сделанных на глянцевой бумаге, и он, будучи в курсе отношений подруги с преподавателем, не удивился, потому что до него пока не доходил смысл происходящего. Фостер думал, что Миллер решила распечатать совместные фотографии со своим парнем, поэтому немного улыбнулся, поднимая серые глаза на девушку.
Однако заметил потупленный взор, смешанный со страхом. После этого ему хотелось ещё раз взглянуть на фотографии пристально, чтобы изучить все мелочи, и только потом он начал понимать, почему так обескуражена его подруга.
На курсах молодых фотографов им четко объяснили все тонкости моментов, и за такой долгий срок он уж может теперь отличить, что снимки были сделаны с дальнего расстояния, скорее всего, метров пятьдесят, где-то за углом. Он нахмурил брови у переносицы, пытаясь выделить еще какие-то мелкие детали, но Эбби выдернула снимки из его рук, пряча их сначала в конверт, а потом уже в портфель, так глубоко, как только можно.
Она сутулилась, практически склоняясь над своими коленками, пытаясь снова не заплакать, ведь она сильная.
— Эбби, как давно ты получила их? И чьих это рук дело? — он спрашивает осторожно, чтобы не причинить боли.
— Два дня назад, — слишком тихо говорит она, но парню достаточно громкости, чтобы услышать. — И я понятия не имею, кто это. На конверте не было указано ни адреса отправителя, ни адреса получателя…
— Получается, кто-то сам их подбросил? Но кому это нужно?
Эбби лишь пожала плечами, ведь сама бы не прочь узнать, кто играет с ней такую злую шутку. Ей действительно страшно, не только за себя, в большей степени за него. Не сказав ему про фотографии, она лишь хотела уберечь его, но, кажется, ей не под силу даже это.
— А что сказал он, когда увидел это?
— Ничего. Я не сказала ему…
— Но почему?! — чуть повышает тон Фостер.
— Потому что я люблю его. Я хочу разобраться в этом сама. Раз это прислали мне, значит, кто-то что-то от меня хочет. Я просто буду ждать его дальнейших действий, — она вытирает намокшие от слез щеки ладонью.
— Но Эбби! Вы должны это сделать вместе!
Миллер повернулась к нему лицом, начиная сокращать расстояния между ними. Смотря ему в глаза безо всякого колебания, она проговарила, тыча указательным пальцем в мужскую грудь:
— Я сама разберусь, ладно?! Давай лучше сконцентрируемся на выступлении, которое важно для нас всех.
Нэйтен одобрительно кивнул головой, ведь ему не в чем сейчас упрекнуть подругу: она полностью права. Как бы он за неё ни переживал, сейчас им стоит подумать о другом, менее печальном, но таком тревожном. Он хватает ее за руку, когда она собирается уйти, и произносит:
— Просто знай, что я всегда с тобой. Мы столько раз выбирались из всякого дерьма и в этот раз тоже прорвёмся.