Когда небо было синим
Шрифт:
Я не люблю, когда плохие дети
В моё окно бросают кирпичи,
Я не люблю, когда мне в глаз засветят
Без всяких уважительных причин.
***
Я очень не люблю, когда полено
Кладут мне на живот, пока я сплю…
И, если уж признаться откровенно,
Свои стихи я тоже не люблю.
***
ГЛАВА
Воинская (или войсковая) часть, где нам предстояло весело и насыщенно провести двухмесячный отпуск, располагалась в Эстонии недалеко от Таллина (тогда ещё с одной буквой «н»). На заре своей юности мне посчастливилось побывать в тех краях. Руководители и наставники экскурсионной группы старшеклассников, то есть нас, молодых и волосатых, заранее предупредили, что прибываем мы в культурную столицу, а потому вести себя надо соответственно. Однако первое, что бросилось в глаза, как только мы покинули вокзал, это бухой дяденька, мирно спящий непосредственно на клумбе.
Мы почувствовали облегчение. Но в дальнейшем с проявлениями культуры столкнуться всё-таки пришлось. А выражалось это в том, что винно-табачные изделия несовершеннолетним не продавали. Однако Мишка Тюленев, который выглядел старше своих лет, с помощью пары дежурных английских фраз для продавцов научился проблему эту устранять.
И тогда в наш обиход прочно вошли «Vana Tallin», «Benediktin» и особенно ликёры с изображениями героев любимого с детства фильма «Последняя реликвия» на бутылочных этикетках. Белокурая красавица «Агнес» предлагала себя, двадцати-пяти-градусную, за 2 рубля 50 копеек, а брутальный «Габриэль» стоил 4,50 и крепость имел соответствующую – 45 градусов.
На этот же раз красивую эстонскую столицу пришлось оставить без внимания, и электричка понесла нас с Валерой к месту дислокации нашей в/ч, которая являлась логическим продолжением посёлка полугородского типа, где проживали семьи кадровых военных, а также девушки, живущие активно во время призывов и впадающие в спячку, когда временный военный контингент разъезжался. Этакие ДД, то есть девушки доступные.
Посёлок был довольно культурный. Магазин со всем, что нужно, Дом культуры с кино и танцами, рядом озеро и лес. Озирая живописные окрестности, я почему-то вспомнил посвящение своему другу Женьке Ломову, который всю жизнь мечтал стать помещиком. Впоследствии это ему удалось, но тогда мы все были причёсаны одной среднестатистической гребёнкой, и верхом роскоши считалось наличие загородного домика с участком земли в шесть соток.
Что делать, у меня растут года
И давят на меня тяжёлым грузом,
Лохматая, густая борода
Сплошной волной спускается на пузо.
***
Боюсь зачахнуть я во цвете лет
От дюже непосильного труда,
Зачем тогда мне этот белый свет,
Зачем мне эта супер-борода?
***
С тоской гляжу я на живот большой,
И мысли разные грызут и мучат,
Вот
В зажиточные, пусть меня научат.
***
Я б прикупил обширное поместье,
Окрестные леса, поля, луга,
Село, крестьян душонок эдак двести,
Фруктовый сад на три-четыре га,
***
Чудесный пруд с утями и гусями,
Назло завистливой округе всей,
В котором мои добрые крестьяне
На завтрак мне б ловили карасей.
***
Я б выходил в вельветовом кафтане
Но лоно своих собственных полей,
Я бы катался словно блин в сметане,
Выращивал бы борзых кобелей,
***
Утей, гусей, курей, бычков и хряков,
И от зерна б ломился мой сарай,
На всю цивилизацию накакав,
Я б у себя устроил микро-рай.
***
Люблю, хватив анисовой полбанки
И крякнув так, что б в горле спёрло дух,
Я выходить под вечер на гулянку
И щупать деревенских молодух.
***
Лежать бы на печи забот не зная,
И на работу незачем идти…
Я это дело дюже уважаю,
Вот жизнь-то, растуды-т твою ети!
***
Природные красоты располагались в часе езды от столицы. Но это далеко не всё. Если на той же электричке и в том же направлении проехать ещё двадцать минут, то упрёшься в один из балтийских заливов с пляжами, дюнами и прочими атрибутами для душевного и телесного отдохновения. Море там, как и положено Балтике, постепенное. То есть, первые десятки метров оно по щиколотку, и только когда берег останется где-то на горизонте, балтийская волна наконец-то лениво лизнёт гениталии.
ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ
Казармы военного городка были сооружениями немолодыми, но добротными, красного кирпича, оштукатуренные, с высокими потолками. Чувствовалось, что не одно поколение погононосцев протирало здесь портянки. Прежде чем попасть в помещение нашего временного жительства, точнее служительства, нужно было метров десять пройти по коридору, зримому только в светлое время суток и не избалованному никакими средствами освещения. Только потом обнаруживалась дверь в непосредственно спально-отдыхальное отделение. Число панцирных кроватей должно было соответствовать количеству прибывающих. Под потолком по всему внутреннему периметру стен был прикреплён деревянный лоток непонятного предназначения. Понятным это стало позже.