Когда нет гувернантки…
Шрифт:
говорит, что могут быть такие физические условия на земле, при которых дома
или, скажем, обыкновенный стол в твоей комнате поднимутся в воздух. Если ты
живешь, к примеру, в пятнадцатом веке, такое заявление покажется тебе
страшной ересью, но в веке двадцатом в этих словах нет ничего странного.
Необычное – это то, что не имеет обоснования на уровне обыденного
сознания.
имеют ученые, а как раз наоборот – то, которое имеют все другие люди. Они
получают сведения о различных предметах, явлениях, научных открытиях с
большим опозданием. Такое сознание очень распространено среди обычных людей,
потому и называется обыденным. Наука, находясь впереди обыденного сознания,
все время 'питает его: обыденное сознание древнего грека или римлянина
совершенно другое, нежели обыденное сознание нашего современника -
киевлянина, москвича или парижанина. Поэтому мы можем удивляться в большей
или меньшей степени в зависимости от того, насколько владеем каким-то
знанием. Если мы не удивимся чему-то, выходит, знаем: это возможно.
Когда-то у древних римлян была поговорка: "nil admirari" – "ничему не
удивляйся". Они как бы предостерегали от однобокого мышления, советовали не
торопиться с выводами: ведь все в этом мире может оказаться возможным,
вероятным, простым даже, если хорошо разобраться. Но, конечно же, нам нужно
беречь в себе чувство удивления по совершенно другой причине. Когда зимой
надоест зима и хочется, чтобы было тепло, мы в феврале живем ожиданием весны
и знаем, что она точно наступит. Но все равно весна приходит всегда
неожиданно и удивляет, как удивлял поздней осенью первый снег, хоть мы и
предвидели, что он будет белым и упадет с неба. Это удивление связано,
наверное, не просто с научными данными, со знанием природы, явления, но и с
чувством поэтического.
Мы всегда удивляемся прекрасному. А когда есть удивление, каждый раз
обязательно делаем своеобразное маленькое открытие при помощи наших чувств,
нашего внутреннего мира, И это самое важное, что связывает удивление с
мышлением. Если ты умеешь удивляться, то есть умеешь волноваться по поводу
своего ощущения, полученного от внешних событий, которые кажутся обычными,
сможешь лучше мыслить.
А дело тут вот в чем: не бывает двух одинаковых первых снегов, не
бывает двух одинаковых первых весенних громов – они все оказываются разными,
нужно
будут, ты сможешь лучше проникнуть в сущность явлений, лучше думать. А
проникновение в сущность явления дает тебе еще и возможность сделать
открытие. Оно тоже сопровождается обязательным удивлением, потому что ты
удивляешься как раз самому открытию, новому видению. Тебе становится приятно
это делать, ибо ты додумываешься и одновременно получаешь удовольствие.
Такое удовольствие тоже является поощрением в твоем деле. И если ты уже
сегодня умеешь заниматься с учебником так, как будто делаешь открытие за
открытием, несмотря на то, что просматривал его неоднократно, значит, ты уже
владеешь инструментом открытий.
Чувство удивления связано с поиском. Связано оно и с радостью. Когда не
хочется скучать, ты инстинктивно стремишься найти что-нибудь новое. Но не
надо торопиться сразу бежать в другое место из того, в котором находишься.
Удивиться можно, просто иначе посмотрев на уже известную вещь, "иначе увидев
то, что вокруг тебя: очень полезно все время смотреть иначе на все, что мы
видим.
А теперь подошло время познакомиться еще с одним термином – эвристика.
Это слово иностранное, от него можно образовать прилагательное
"эвристический". Что значит "эвристика" и "эвристический"? Эти слова связаны
с поиском, с открытием. Когда-то знаменитый физик древности Архимед, сделав
открытие (кстати, это произошло в ванной), побежал по своему родному городу
Сиракузы с криком: "Эврика! Эврика! Нашел! Нашел!" Отсюда и произошло слово
"эвристика".
Нам нужно уметь искать, и специальная наука – эвристика – занимается
тем, чтобы нам не было скучно, чтобы мы умели искать где угодно и находить.
По-настоящему образованный, культурный человек никогда не будет скучать,
потому что он сможет заниматься эвристической работой в любом месте: в поле,
в лесу, на улице или на скамейке, под навесом, где ожидают троллейбус. Где
угодно и когда угодно человек должен быть эвристичным и посвящать много
времени новому видению мира, который кажется известным и очень даже обычным.
И еще одна вещь, очень важная в борьбе со скукой: мы можем представить
мысль как воительницу, как амазонку (так называли героинь древнегреческого
мифа – женщин, которые умели сражаться, охотиться). Мысль-воительница,
мысль, которая должна вести себя твердо и непрерывно завоевывать все новые