Когда-нибудь мы будем вместе
Шрифт:
Ожидание редких, случайных известий.
Вышла замуж — так тебе и надо идиот!
Свадьба дочери. Твои редкие фотографии на страничке Ксюхи в "Контакте", украдкой подсмотренные в "Контакте" своей дочери.
Авария, фотографии искореженных автомобилей в интернете, похороны, на которые я не смог попасть.
Почему? Как так, почему — ты?
Твой брат сказал, что ты жила еще минут двадцать.
Руки заледенели, сердце замерло от ужаса — осознавания, что ты испытала за эти минуты.
Я виноват! Ушел. Оставил. Не сберег…
Вторым фоном,
Я сижу на кладбище в день твоего рождения.
"Здравствуй любимая, наконец, мы встретились".
В стеклянной вазе, возле надгробия, твои любимые лилии, в моих руках единственная память о тебе — сложенный тетрадный листок с истершимися краями и выцветшим текстом.
Бережно развернув ломкую на сгибах от старости бумагу, я вновь перечитываю навсегда врезавшиеся в память строки, не заслуженного мной, твоего подарка.
"Ложь с каждым днем, как наша, тяжелей
На дно меня, проклятая, все тянет.
Шагну к тебе — плечам моим больней.
Уходишь ты — и словно мир в тумане.
Чем взял меня ты? — Может быть теплом,
Словами, нежностью, молчанием, стихами.
Мы говорим все больше не о том,
Молчим о том, что дальше будет с нами.
Чужое я взяла — тебя краду,
Когда к руке тихонько прикасаюсь.
Мы встретимся, наверное, в аду,
Но я за воровство свое не каюсь.
Какую власть имеют надо мной
Твой взгляд, твои слова, прикосновенья?
Мне кажется порой, что под луной
Звучит одно твое сердцебиенье.
И не любовь, быть может, а тоска
Теперь так властно нами управляет.
Мы строим дом из мокрого песка.
А высохнет песок — и дом растает…
Не думать о тебе, что нищей быть,
Не слышать голоса… Не знать прикосновенья…
Как без тебя мне по земле ходить,
Боюсь не одиночества — смятенья?
Откуда эти крылья за спиной?
Трепещут, бьются… Может, это снится:
И два крыла, и небо надо мной?
И не взлететь… Как жаль, что я не птица.
А крылья эти белые — долой
На гвоздь повесить и забыть навечно!
Из круга рук я вырвусь и — домой,
Туда где время льется бесконечно.
Зачем теперь мне холод этих стен,
Биенье часов, их нетерпенье?
Мне тишина обещана в обмен
На твой уход и вечное забвенье.
Не думать о тебе — что нищей быть.
Не слышать голоса… Не знать прикосновенья….
Я научусь удерживать мгновенья —
Не уходи! — Я научусь любить.
Марина.
Ты научилась любить, но не научилась бороться за любовь.
— Я тебя никогда не забуду, — прошептал я леденеющими губами, в последнем усилии уцепившись взглядом за фотографию на памятнике.
Листок бумаги выпал из руки и подхваченный налетевшим ветром унесся ввысь.
— Я тебя…никогда….не увижу, — горевала душа, отлетая от тела.
"Вот и встретились родная", — про себя беседовал я с Мариной. Я — семидесятилетний старик и ты — цветущая, молодая, незнакомая, не моя.
Я сморгнул, наваждение постепенно отпускало. Она только зародыш той женщины, что я любил, это еще не она.
А ведь благодаря будущей тебе я получил вторую жизнь, хоть и такую неспокойную, напряженную, полную разочарований, но жизнь. А этот мир, возможно, получил мизерный шанс измениться. Может к лучшему, может, нет, но прежним он точно не будет.
Я! Вспомнил! Все! Теперь оторвемся по полной! Жаль только, что я попаданец не классический, какой-то попадаун вышел. Все нормальные попаданцы в поздний СССР сами в себя попадали, покоряли эстраду, двигали компьютерные технологии, учили жизни Андропова и Брежнева. Смаковали молодость и здоровье, заглядывались на девчат.
"Педофилы хреновы!" — позавидовал я им.
А мне плюшек практически не дали, возраст тот же, в котором коньки на кладбище откинул, да и попал так попал — не в себя, а в древнюю развалину, в уже развалившийся СССР. И что мне спасать и зачем вообще корячиться?
Грешу конечно, здоровье поправили, очень даже неплохо, чтобы пахал как лось. У Ельцина к этому времени пара инфарктов была и в дальнейшем еще — то ли два, то ли три будет, а я сплю по четыре часа и бодрячком.
Память к счастью не отформатировали, а даже наоборот — дефрагментировали. Нового ничего не знаю, только то, что прочитал, услышал или увидел в своей прошлой жизни, а знал я оказывается довольно много. Главное помню все до-слов-но, как бы еще приспособить эту память к делу получше. Благодаря подарку неизвестных демиургов, и своей любознательности в прошлой жизни мне достался неплохой багаж актуальной информации. Одно послезнание тенденций мирового развития в последующие три десятка лет дает неплохую фору для вмешательства в свою пользу.
А задачу я себе поставлю немного пошире, чем взялся вначале. Надо приложить все силы, чтобы перенацелить вектор развития своей страны с потреблятства на что-нибудь другое, более возвышенное, да хоть на развитие фундаментальных наук, например, строительство электростанций, автозаводов, дорог, мостов и портов. А мир пусть катится к черту, я его предупредил, а дальше пусть сам думает!
Холодная война пошла на благо СССР в пятидесятые-шестидесятые годы, подстегнув научные и исследовательские работы. Только неумелое руководство зажравшейся партийной номенклатуры, бредившей мировым коммунизмом, ставило палки в колеса развитию страны, бездарно расходуя народное достояние — от ресурсов до продукции, на поддержание просоветских режимов по всему миру.