Когда он был порочным
Шрифт:
Победить в споре с этой дамой было невозможно, так что Майкл только вздохнул и сказал:
— Не уверен, что смогу целовать руку Виолетте. Это будет чересчур уж интимно, вам не кажется?
— Только попробуй перестать целовать мне руку!
— Пойдут сплетни.
— Моя репутация как-нибудь это выдержит.
— Да, но выдержит ли моя? Леди Бриджертон рассмеялась:
— Ах ты, негодяй!
Он откинулся на спинку своего кресла.
— Так мне и надо.
— Не хочешь ли выпить чаю? — Она сделала движение
— С удовольствием выпью, — сказал он.
— Полагаю, ты разлюбил наш чай после стольких-то лет в Индии, — заметила она, вставая и направляясь к шнурку звонка.
— В Индии все просто другое, — сказал он, также поспешно поднимаясь на ноги. — Не знаю, как объяснить это, но ничто не имеет такого вкуса, как наш английский чай.
— Может, все дело в качестве воды?
— Может, все дело в качестве дамы, разливающей чай? Она засмеялась:
— Вам, милорд, необходимо жениться. И немедленно.
— В самом деле? Почему же?
— Потому что сейчас ты являешь собой ужасную угрозу для всех незамужних женщин.
Он вновь не удержался от игривой реплики:
— Надеюсь, вы и себя включаете в их число, Виолетта. И тут в дверях раздался голос:
— Ты что, флиртуешь с моей матерью?
Это была Франческа, разумеется, облаченная в безупречно идущее ей бледно-голубое утреннее платье, украшенное довольно затейливо брюссельским кружевом. Вид у нее был такой, словно она намеревалась проявить к нему строгость.
Но не слишком в этом преуспела.
Майкл смотрел, как обе дамы усаживаются, и на губах его заиграла таинственная усмешка.
— Я объездил весь мир, Франческа, и могу заявить без всяких оговорок, что редко мне встречались женщины, с которыми я бы флиртовал с большим удовольствием, чем с твоей матерью.
— Я приглашаю тебя отужинать сегодня с нами, — заявила Виолетта, — и предупреждаю, что не приму никаких отказов.
— Весьма польщен, — ответил, посмеиваясь, Майкл.
— Ты неисправим, — проронила Франческа.
Он ответил ей невыразительной улыбкой. Все хорошо, решил он. Утром все пошло именно так, как он и надеялся: и он, и Франческа постепенно вживались в свои прежние роли. Он снова был бесшабашным покорителем сердец, а она делала вид, что бранит его, то есть все было так, как и до смерти Джона.
Вчера ночью он просто растерялся. Он не ожидал встретить ее. И не сумел заблаговременно привести в порядок свое «общественное лицо».
И не то чтобы все было наигрышем. Он и на самом деле всегда был склонен к бесшабашности и, вероятно, действительно был неисправимым сердцеедом. Мать его по крайней мере любила повторять, что он очаровывал дам уже в возрасте четырех лет.
Просто когда он был с Франческой,
— Какие же у тебя планы теперь, когда ты вернулся? — спросила Виолетта.
Майкл обернулся к ней, зная, что на лице его изображено смущение.
— Да я, в сущности, не знаю, — сказал он, со стыдом думая, что это чистая правда. — Полагаю, некоторое время уйдет на то, чтобы понять, что именно потребуется от меня в моей новой роли.
— Франческа может очень помочь тебе в этом отношении, — заметила Виолетта.
— Если она сама пожелает, — спокойно сказал Майкл.
— Ну разумеется, — подтвердила Франческа и чуть подвинулась, чтобы пропустить горничную с подносом, — ты можешь рассчитывать на меня во всем.
— Однако быстро у вас все, — пробормотал Майкл.
— Я жить не могу без чая, — объяснила Виолетта, — пью его день-деньской. И потому прислуга теперь все время держит на плите кипящий чайник.
— Ты будешь пить? — спросила Франческа, взявшая на себя обязанность разливать чай.
— Да, спасибо, — ответил Майкл.
— Никто не знает Килмартин так хорошо, как Франческа, — заявила Виолетта с гордостью матери-наседки. — Она будет тебе неоценимой помощницей.
— Я не сомневаюсь, что так оно и есть, — отозвался Майкл, принимая чашку из рук Франчески. Она не забыла, как он пьет чай — с молоком, без сахара. Почему-то это было ему безмерно приятно. — Она была графиней Килмартин в течение шести лет, а в последние четыре года еще и «графом» в придачу. — Заметив изумленный взгляд Франчески, Майкл пояснил: — Если не номинально, то во всех прочих отношениях. Ну же, Франческа, ты не можешь не понимать, что это чистая правда.
—Я…
— И это к тому же комплимент, — добавил он. — Я у тебя в таком долгу, что вряд ли когда-нибудь смогу отплатить. Я никогда бы не смог позволить себе столь продолжительного отсутствия, если бы не знал, что поместья находятся в таких умелых руках.
— Спасибо, — пролепетала она. — Поверь, это совсем не затруднило меня.
— Возможно, но все равно моя благодарность не знает границ. — И он поднес чашку к губам, давая возможность дамам вести беседу так, как им заблагорассудится.
Что они и сделали. Виолетта принялась расспрашивать его о пребывании в Индии, и он сам не заметил, как принялся рассказывать о дворцах и принцессах, караванах и карри. Правда, он умолчал о мародерах и малярии, сочтя, что это неподходящие темы для дамской гостиной.
А вскоре он вдруг понял, что сам получает от разговора несказанное удовольствие. И пока Виолетта рассказывала что-то о бале, на котором она была в прошлом году и где все было устроено «по-индийски», он подумал, что, возможно, принял верное решение.