Когда он проснется
Шрифт:
– А ты что, Костя, телевизор не слушаешь? Радио не смотришь? Теперь обо мне все можно узнать из новостей, – огрызнулся Турецкий.
– Ну шучу, шучу. Вижу, что ты не в духе. А о твоих достижениях наслышан. Так вот, зайди-ка ко мне побыстрее. Если, конечно, не хочешь, чтобы тебя к более вышестоящему начальству вызвали.
Этого Турецкий, разумеется, не хотел. Поэтому, несмотря на неутихающую головную боль, поплелся в кабинет Меркулова.
– Эге-ге, – завидев его, воскликнул Меркулов, – да ты, Саша, никак заболел?
– Башка разламывается, –
– Не то пьешь, Саша, не то, – пожал плечами Меркулов, – мне ли тебя учить, как головная боль лечится?
Он хитро кивнул на небольшой сейф, стоящий рядом с его столом.
Турецкий засопел, потом согласно кивнул.
– Вот и ладненько, – обрадовался Меркулов, отпер сейф большим ключом с затейливой бородкой, достал оттуда початую бутылку коньяку, рюмочки и нарезанный тонкими дольками лимончик. Он разлил по рюмкам ароматную жидкость и поднял тост:
– Ну давай, Саша. За все хорошее.
– Это мне не грозит, – проворчал Турецкий, – во всяком случае, сегодня.
Однако коньяк выпил. Меркулов немедленно налил ему еще одну, и Турецкий выпил, на этот раз без тоста.
– Сейчас твою головную боль как рукой снимет. А мы пока давай-ка побалакаем о деле. Вернее, я сначала хочу тебя послушать. Как это получилось, что помощник Мартемьяновой позвонил именно тебе?
– Он не мне звонил. Это все журналисты напридумывали. Вересов звонил Юрке Гордееву. А я рядом был. Мы в машине ехали.
Меркулов погрозил Турецкому пальцем:
– Ты давай-ка, Саша, не увиливай. Рассказывай, как дело было. С самого начала.
Турецкий засопел и почти нехотя начал:
– Очень просто. Как ты знаешь, сначала у Мартемьяновой похитили дочку. После этого ты отдал распоряжение возбудить дело и поручить расследование мне.
Меркулов кивнул.
– Почему же ты не допросил саму Мартемьянову?
– «Почему, почему», – недовольно передразнил его Турецкий, – тебе что, все причины перечислить, по которым политик не хочет, чтобы его имя мелькало в газетах в связи с такой историей? В конце концов, это ее личное дело. Захотела сохранить в тайне – и сохранила. Теперь-то это уже безразлично. А вообще, была опасность, что за ней имеется слежка.
– Да, – задумчиво подтвердил Меркулов, – а почему она обратилась именно к Юре Гордееву?
– Он бывший сокурсник Игоря Вересова. А тот знал, что Гордеев работал в прокуратуре и, соответственно, имеет к ней касательство.
– То есть они надеялись на его контакт с нами?
Турецкий кивнул. Меркулов нахмурил лоб и хлопнул ладонью по полировке стола.
– А меня почему не ввел во все подробности дела? Эх, Саша, объявить бы тебе выговор с занесением, чтобы ты не только очередного классного чина не получил, а вон… – Меркулов помедлил, придумывая подходящее наказание для Турецкого, – чтобы ты вместе с Гордеевым в юрконсультации потолок коптил!
– Да, – поддакнул Турецкий, интенсивно
– И каковы результаты следствия по факту похищения человека, то есть по статье сто двадцать шестой? – спросил Меркулов.
– Ну да. Ну нашли мы машину, на которой увезли дочь. Ну еще тут три трупа на одной квартире обнаружились… Но не нами, не нами, – торопливо добавил он, увидев, как Меркулов в ужасе хватается за голову, – этим делом Мосгорпрокуратура занимается…
– Ну а девочку вы нашли?
– Нет еще, – спокойно сказал Турецкий, разливая коньяк по рюмкам.
Меркулов вбросил в глотку коньяк и отправил вслед за ним дольку лимона.
– Ну хорошо. Давай рассказывай, что там еще удалось установить.
– Короче говоря, очень мало. Юра обнаружил на улице какую-то девицу, которую вроде бы пытались продать в проститутки, но которая благополучно застрелила троих мужиков на хазе. После этого она исчезла из квартиры, где ее прятал Юра…
– Тоже мне, донкихоты нашлись… – проворчал Меркулов. – Почему девушку не задержали? Это же сокрытие виновника тяжкого преступления.
– Ну ты же понимаешь, что при желании ее действия можно квалифицировать как необходимую оборону. Статья тридцать седьмая Уголовного кодекса.
– Мило. Это Гордеев придумал? Я вижу, он совсем в адвокатскую шкуру влез. Девушка из самообороны застрелила троих мужиков! Это ж надо такое придумать!
– Да ладно тебе, Костя, – отмахнулся Турецкий. – Итак, она исчезла, а в квартире Гордеева кто-то устроил обыск. Но ничего не нашел, потому как ничего там не было. Понимаешь, похитители требовали какие-то документы, а Мартемьянова уверяла, что не знает, какие именно.
– Чушь собачья, – прокомментировал Меркулов.
– Вот именно. Однако это говорила сама Мартемьянова. Мы поначалу подумали, что девица пыталась показать, что это ее похитители устроили обыск с целью найти документы Мартемьяновой. Ну, типа, раз он ее адвокат, значит, и документы у него.
– Ширма, – отреагировал Меркулов.
– Конечно, – отозвался Турецкий.
– Наверняка они там еще какие-нибудь улики оставили. Верно?
– Разумеется, – хохотнул Турецкий, – карточку с эмблемой некоей организации под названием «УНФ».
– Это что?
– Украинский народный фронт, я полагаю. К тому же звонящие Мартемьяновой бандиты говорили с ярко выраженным украинским акцентом.
– И что дальше?
– Дальше мы узнали, что история, которую рассказала девушка, – чистая правда. Мы даже ездили на квартиру – все соответствует. Три трупа, о которых я говорил.
– Угу, – почесал в затылке Меркулов, – это, как я полагаю, все?
– Почти. Вчера мы с Гордеевым решили пойти напролом и выяснить наконец у Мартемьяновой, что она там темнит насчет документов. Но не успели: примерно за час до нашего приезда кто-то позвонил ей на квартиру и голосом Гордеева вызвал на встречу.