Когда он проснется

Незнанский Фридрих Евсеевич

Судя по виду Вересова, он не слишком-то страдал от своей раны. Цвет лица у него был вполне нормальный, взор ясный. Завидев вошедшего Турецкого, он чуть помрачнел. Но тут же улыбнулся:

– А-а, это вы, мой спаситель? Здравствуйте. Присаживайтесь.

Турецкий поздоровался и сел в удобное кресло рядом с кроватью Вересова.

– Как вы себя чувствуете, Игорь…

– Можно просто по имени. А вот как вас по батюшке?

– Александр Борисович.

– К счастью, все обошлось. Никаких последствий ранения, кроме потери крови, нет.

– Вам повезло. Снайпер попал в мягкие ткани.

–

Лучше бы он вообще промазал. Врачи обещают в ближайшие дни выпустить меня отсюда. Хотя, если честно, я бы здесь еще полежал.

– Да, – кивнул Турецкий, – здесь очень славно. Даром что больница.

Вересов кивнул в ответ и, нажав кнопку на пульте дистанционного управления, выключил звук телевизора. Там показывали какой-то американский боевик с погонями и потоками крови.

– У вас крепкие нервы, – заметил Турецкий, кивнув на экран телевизора, – после вчерашнего смотреть такой фильм…

– Не жалуюсь, – вежливо улыбнулся Вересов.

– Итак, Игорь, если позволите, я задам вам несколько вопросов. Сегодня утром мне поручили расследовать дело об убийстве Елены Мартемьяновой. Так что…

– Сейчас будет происходить допрос свидетеля? Я ведь являюсь свидетелем по этому делу, не так ли?

– Да. Именно. И еще вы – потерпевший, прочитайте вот здесь о ваших правах. Я очень коротенько запишу ваши показания. Более развернутый допрос будет позже, когда вы выздоровеете и выпишетесь из больницы.

– Хорошо.

Турецкий посмотрел в окно, где на пушистой ветке разлапистой ели сидел снегирь с ярко-красной грудкой, и начал:

– Итак, припомните, пожалуйста, что было вчера вечером, с тех пор как позвонили Елене Александровне?

– Я сидел дома, когда она позвонила и попросила срочно приехать. Я живу недалеко, сел в машину и через пятнадцать минут был у нее. Елена Александровна была очень взволнована и сообщила мне только, что Юра Гордеев позвонил и попросил срочно приехать. У него, дескать, есть очень важные сведения об Оле – ее дочери. Мы быстро спустились и сели в мою машину: Елена Александровна обычно пользовалась служебной, но в это время она ее уже отпускала. Потом Елена Александровна сказала, что надо ехать в сторону ВДНХ. Я и поехал.

– Она сообщила вам что-нибудь по дороге?

Вересов покачал головой:

– Нет. Вообще, вы знаете, Елена Александровна очень властная женщина… То есть, была очень властной. И у нас было раз и навсегда заведено, что все, что она хочет сказать, она говорит. Остальное касается только ее. С моей стороны никаких вопросов. Понимаете?

– Да, – сказал Турецкий.

– Ну и в этот раз я, конечно, не задавал лишних вопросов. Хотя, судя по ее виду, Елена Александровна сильно волновалась. Она курила сигарету за сигаретой, все время беспокойно теребила пуговицу.

– И что, вы так и молчали всю дорогу? – недоверчиво спросил Турецкий.

– Ага, – кивнул Вересов, – но в этом нет ничего удивительного, мы часто молчали. Вообще, мы с Еленой Александровной нечасто разговаривали на отвлеченные темы. Обычно только по работе… Елена Александровна считала, что подчиненный и начальник не обязаны все время болтать как сороки. И честно говоря, я с ней согласен.

– И что было дальше?

–

Когда мы подъехали к ВДНХ, Елена Александровна показала дорогу к улице Бориса Галушкина, я свернул по трамвайной линии, потом мы доехали до моста, и вскоре Елена Александровна, видимо по каким-то признакам определив место, сказала, чтобы я остановился. Мы вышли из машины и пошли по узкой дорожке между домов. Я еще, помню, попытался пошутить, что Юра Гордеев назначает свидания в таких пустынных местах. Но Мартемьянова ничего не ответила, и мы продолжали идти. Миновали дома, пошли в лесу. Внезапно раздался негромкий свист, потом как будто глухой удар. Прямо рядом со мной. Я повернул голову и увидел, что Елена Александровна падает на снег. Я очень испугался, попытался поддержать ее, но тут снова раздался свист, я почувствовал толчок в плечо и оказался на снегу. Потом я, видимо, потерял сознание на некоторое время. Когда очнулся, позвонил Юре Гордееву. Вот и все.

– А почему вы позвонили Гордееву, а не в милицию, к примеру?

– Понимаете, Александр Борисович, с тех пор как похитили Ольгу, Елена Александровна не уставала все время повторять, что это нужно сохранить в полнейшей тайне. Я не знал, что по факту похищения уже ведется следствие. А то, что произошло, по моему мнению, безусловно, имеет отношение к похищению. Ну и, естественно, если мы с самого начала не обратились в милицию, то и теперь я тоже рассчитывал на помощь Юры. И потом, я тогда очень надеялся, что с Еленой Александровной ничего серьезного, что это просто ранение. Понимаете?

– Да, – согласился Турецкий, – и все-таки мне не слишком понятно, почему она так стремилась сохранить тайну. Мне кажется, кроме того, что Елена Александровна как политик не хочет лишней шумихи в прессе: это не единственная причина. И не главная. Как вы считаете?

Вересов немного занервничал, подвигал ступнями ног в белых махровых спортивных носках и сказал:

– Вы знаете, Александр Борисович, я тоже так думаю. Но во-первых, бандиты пригрозили, что если она обратится в милицию, то Ольгу убьют.

– Это обычная угроза всех похитителей, – заметил Турецкий.

– Может быть, для вас, Александр Борисович, это и обычная вещь, вы сталкиваетесь с такими вещами очень часто, – возразил Вересов, – но для Елены Александровны жизнь дочери – это самое главное. Мне кажется, что ради Ольги она была бы готова не только пожертвовать своей политической карьерой, но и собственной жизнью. Вы знаете, она потеряла своего сына совсем маленьким ребенком… Так что она готова была сделать все, что могла.

– Например, отдать им документы, которые они требовали?

Вересов грустно кивнул:

– Конечно. Но бандиты не сказали, какие именно документы им нужны.

– Но согласитесь, это несколько странно, Игорь. Бандиты организовывают операцию, похищают не кого-нибудь, а дочь известного депутата Государственной думы. Подвергаются риску. Должна же быть какая-то цель? И она, разумеется, существует. Но они, вместо того чтобы четко и ясно сказать, что им нужно, получить документы и отвалить, пудрят мозги Мартемьяновой, которая и так была на грани нервного срыва. Это очень подозрительно и странно. Не так ли?