Когда она сказала да

Брэдли Селеста

Сгорая от любопытства, Рен положил ладонь на ее сердце, прикрыв упругий холмик. Сердце билось сильно, возможно, она возбуждена или испугана, но не потрясена и не паникует.

Ее кожа…

Вчера он чувствовал ее жар, мягкую округлость ягодиц, вдавившихся в его чресла, но теперь был очарован совершенством кожи. Рен слегка провел по ее плечу и предплечью. Словно теплый атлас, ее кожа очаровала его. Желание овладеть этой женщиной билось в нем все сильней и сильней, но Рен знал, что не пойдет дальше прикосновений к своей восхитительно

покорной жене.

Губы дернулись при мысли о том, что после этой восхитительной ночи, когда между ними, Рен был уверен, ничего не произойдет, кроме ласк, у него останется еще двести двадцать с чем-то…

Если он мудро разыграет карту, то сможет почти год удерживать при себе это дивное создание. Только нужно быть уверенным…

— Милая Каллиопа, сегодня вечером вы выглядели… смирившейся с судьбой. Могу я предположить, что вы готовы…

Калли не потрудилась скрыть дрожь предвкушения. «Готова». Она чувствовала, что тело ее жаждет этого мужчину.

Однажды она подслушала, как братья Дейд и Лизандр жаловались друг другу на долгое отсутствие любовниц. Лизандр признался, что больше года не вступал в отношения с женщиной, и брат был вне себя от жалости.

— Как же ты жил все это время?

Именно это Калли сейчас повторяла про себя. Она проводила день за днем, не позволяя себе думать, что для нее все это длится куда больше года.

Так было всегда. Как она жила все это время?

И теперь она чувствовала, что рвется к мистеру Портеру, как гончая на поводке. Ей так хотелось чувствовать, касаться, ощущать его прикосновения. Она изголодалась по этой любви, и, если Рен не поспешит, она, казалось, была готова просто испариться от ее отсутствия!

Едва он прикоснулся к ее шее, Калли вздрогнула в томительном ожидании. Сегодня она станет женщиной. Свершится наконец то, чего она ждала все эти годы: мужчина будет обладать ею, и она покорно отдаст себя в его руки. Мрачный период ее жизни окончится.

Ни одна мысль не беспокоила ее, Калли чувствовала руки. Руки Рена, как раскаленные клейма, обжигающие ее кожу, заставляли ее дышать чаще и жить.

Широкие и сильные ладони, скользящие вдоль тела, опускались все ниже, дразня и опаляя. Ей казалось, что она попала в водоворот: голова кружилась, но она чувствовала радость и защищенность. Отчего-то Калли знала, что ничего плохого с ней не случится, пока она в этих руках. Рен был не нежен, но осторожен. Он сознавал свою силу и не злоупотреблял ею.

Наверное, мужчина с такими руками касался женщин и раньше. Но сейчас она не хотела думать об этом. Эта ночь становилась для нее главной в жизни, и она ожидала от нее чуда.

Жаркие требовательные руки накрыли ее голые бедра, сжали и слегка притянули к себе, раскачивая в движении, которого она еще не знала.

«Держи меня и не отпускай…»

Но Рен не послушался ее безмолвной мольбы. Руки скользнули вниз, погладили и стиснули ягодицы, приподняли и раздвинули.

Она была совершенно беспомощна. И вздрогнула. Потому что, хотя ее глаза были закрыты и она ничего не видела, но видел он!

— Не шевелиться! — скомандовал он.

Она замерла. Вся страсть, которую она хотела почувствовать, звенела в этом голосе. Мучительно болезненном.

Знал ли он, что выдал себя? Мужчина, которого она толком не разглядела. Видит ее… и все же по-прежнему скрыт. Если нельзя видеть лицо, внимательнее прислушиваешься к голосу, более чувствительна к прикосновению… Этот мужчина… Хотя его голос дрожал от вожделения, нужды и вопиющего одиночества, прикосновения этого мужчины ласкали и оберегали.

Он не любил ее. Потому что едва знает. Это может означать для нее кошмар и унижение, и все же он выдал себя, так, словно вышел на яркое солнце.

«Я вижу вас, мистер Портер».

— Сними это.

Он отступил, и исчезли его горячие руки.

Она вздрогнула, внезапно поняв, что мерзнет. И поскольку на ней не было ничего, кроме сорочки, выходило, что она окажется совершенно голой. Перед ним.

Калли колебалась. И все же, какое значение это имеет? Он увидит то, что уже ласкал.

Так и не открывая глаз, она потянулась к подолу сорочки.

По спине прошел озноб. Соски мгновенно затвердели. Все тело покрылось мурашками.

Неожиданно стало теплее. Это он подошел совсем близко. Странно, при своей хромоте он двигается почти бесшумно.

— Боишься?

«Нет. Да».

Несмотря ни на что — нет! Она покачала головой.

— Я не причиню тебе зла.

Калли кивнула.

— Заведи руки за спину еще раз.

Калли повиновалась Он встал сзади. Теплые ладони легли на плечи, скользнули к локтям, потянули, и ей, как и прошлой ночью, пришлось выгнуть спину, так что груди, высокие и полные, выпятились вперед.

Может, она и на этот раз стоит перед зеркалом?

Наверное, так, потому что он остался у нее за спиной. И все же она услышала его участившееся дыхание.

Но тут он отпустил ее. Она позволила себе немного расслабиться. Хотя по-прежнему выпячивала грудь… для его удовольствия.

«Мне нравится, что он хочет смотреть на меня».

Ей было стыдно стоять в таком виде, но что ее смущало? Ведь мужу нравится на нее смотреть, разве не в этом смысл брака? Все, что происходит в спальне, — разрешено. Допустимо.

«Восхитительно!»

«Пока что…»

— Встань на колени.

Калли, растерявшись, замешкалась. Но тут же начала медленно сгибать колени, пока не сумела более-менее грациозно опуститься на пол, насколько это возможно с заведенными за спину руками.

Теперь она оказалась ближе к огню и чувствовала, как тепло волнами овевает ее возбужденную кожу.

Большая ладонь опустилась на голову. Пальцы медленно перебирали волосы. Гладя, расчесывая, захватывая и перебирая золотистые пряди.