Когда осенние печали. Часть 1
Шрифт:
«Алечка, это двойня! Я уверена, и не надо со мной спорить! В моём роду бывали двойни, так что ничего удивительного!»
Напрасно Александра убеждала свекровь, что у неё никакая не двойня, а просто крупный плод, та всё равно твердила своё. С одной стороны, Альке было выгодно, чтобы её раздавшиеся формы посторонние оправдывали наличием двух младенцев, но, с другой стороны, Софья лишний раз обращала внимание Виталика на то, что срок её беременности не соответствует действительности. Виталик был единственным членом семьи, для которого этот срок в настоящее время оговаривался семью
Сразу после Нового года Аля попала в больницу – так устроила Вероника Григорьевна, чтобы растущий не по дням, а по часам живот дочери не мозолил глаза Виталику. Даже не будучи искушённым в этих делах, парень не мог не догадаться, что в два месяца беременность не может быть настолько заметной.
В стационаре Аля пролежала до середины апреля. Свекровь со свёкром навещали её редко, в виду своей занятости, но она была этому рада. Виталий тоже не баловал жену посещениями, и, если приходил, то ненадолго. Алька скучала по нему, даже несмотря на его холодность, и всегда ждала с нетерпением. Она ужасно ревновала его, мучилась, плакала, но при встрече из последних сил сдерживала себя от истерик. Беременность протекала тяжело, ребёнок, судя по всему, был очень крупным, и хрупкая от природы Александра испытывала сильный дискомфорт. Её хорошенькое личико изменилось до неузнаваемости – теперь оно казалось опухшим, нос и губы увеличились до нелепых размеров, кожа покрылась пигментными пятнами, и девушка даже боялась лишний раз поглядеть на себя в зеркало. Она очень переживала по этому поводу, в основном, из-за Виталика. Ей казалось, что он не хочет видеть её – такую, и поэтому так редко приезжает к ней в больницу. Он снова вернулся к родителям – до возвращения жены, и этот факт никак не добавлял хорошего настроения Александре.
«Аля, чем реже он тебя сейчас видит, тем лучше, - утешала её Вероника Григорьевна, - так что, потерпи. Родишь, похорошеешь! А он ребёночка увидит, и растает… Мужики все – такие, им надо увидеть, руками пощупать…»
«Мне очень этого хочется… - Александра грустно смотрела на мать, - А, вдруг, он догадается, что это не его ребёнок?»
«Ты же говоришь, тот парень русоволосый, голубоглазый… так?»
«Ну… так…» - пожимая плечом, Алька с тоской думала, что, по правде говоря, не очень запомнила этого Сашу…
«Маленькие дети в большинстве своём непонятно на кого похожи. Особенно, если у родителей отсутствуют какие-то отличительные черты, например, какая-нибудь особая форма носа, или разрез глаз».
«У него… - Аля нехотя напрягла память, - У него родимое пятно на груди…»
…Ей, действительно, врезалось в память родимое пятно – единственное, что она разглядела очень хорошо… тёмно-коричневое овальное пятно размером с пятикопеечную монету красовалось на левой стороне груди её первого парня…
«Подумаешь, пятно. Даже если и будет у малыша это пятно, Виталику это ни о чём не скажет. Мало ли, от какого предка оно досталось! За это даже не переживай!»
Не переживать Алька не могла. Чем ближе были роды, тем больше ей казалось, что Виталий начинает догадываться об обмане… Она думала об этом каждый раз, когда оставалась с ним наедине. Эти дни превратились для неё в настоящую пытку.
Сам Виталик ни о чём не спрашивал, но, глядя на свой поистине гигантский живот, Александра чувствовала, как сжимается её сердце… Она очень
Выписавшись из больницы, Алька немного успокоилась… В домашней обстановке, рядом с родителями, ей было намного легче, вот только живот становился всё больше, и больше…
…Аля ещё с утра почувствовала дискомфорт в организме. У неё ничего не болело, но непонятное беспокойство охватывало её время от времени. Ей хотелось плакать, при чём, безо всяких видимых причин. Сначала она списывала своё состояние на июньскую жару, но к вечеру прошёл дождь и воздух посвежел, а ей не стало легче. Беспокойство только усилилось, незаметно сменившись нервным возбуждением. Сессия была в самом разгаре, и они с Виталием все вечера готовились к экзаменам… но сегодня она была не в силах взять в руки учебник.
– Виталик… - глядя в окно на заходящее летнее солнце, Аля неожиданно почувствовала нервный озноб, - Поговори со мной…
– О чём? – он снова бросил на жену быстрый взгляд и тут же уткнулся в тетрадь.
– Не знаю… О чём-нибудь.
– Ложись спать. Если мешает свет, я выключу.
– Я не хочу спать…
– Ну, пойди, поешь… Сандра, не мешай. У меня завтра самый ответственный экзамен.
– И есть не хочу. Мне страшно.
– Чего тебе страшно?
– Просто страшно и всё… - Аля прилегла на подушку и, повернувшись лицом к мужу, подняла на него умоляющий взгляд, - Виталик…
– Ну, чего тебе, Сандра? – нехотя отложив книгу, Виталий сел в кровати, - Ну, чего ты боишься?
– Я рожать боюсь… - Аля неожиданно заплакала и, потянувшись, взяла его за руку, - Мне кажется, я умру…
– Успокойся, - тяжело вздохнув, парень придвинулся ближе и провёл рукой по её волосам, - ты не умрёшь. Всё будет хорошо.
Он так давно не прикасался к ней, что от его неожиданной ласки Александра разревелась ещё пуще. Не зная, что делать, Виталий продолжал гладить её по голове, как ребёнка.
– А, если умру… - всхлипывая, она кусала припухшие губы, - Ты его не бросишь?.. Пообещай мне, что ты его не бросишь!..
– Кого?
– Ребёнка…
– Да не умрёшь ты! – он нетерпеливо, резко провёл ладонью по её щеке, вытирая слёзы, - Чего на тебя нашло?! Тебе ещё два месяца ходить, а ты уже паникуешь!
– А, вдруг, он родится раньше времени?.. – она, затаив дыхание, ждала его ответа.
– Да с какой радости?! У тебя всего семь месяцев, ну, чего ты сейчас тут устроила?!
Чем больше он уговаривал жену успокоиться, тем обильнее становился поток её слёз, так, что Виталию пришлось, в конце концов, звать на помощь Веронику Григорьевну.
Только взглянув на дочь, та сразу всё поняла.
– Аля, у тебя живот или спина болят? – мать тревожно ловила неестественно блестящий взгляд Александры, - Что ты чувствуешь?
– Не болят… - девушка смотрела страдальчески, - Но мне как-то лежать неудобно… всё мешает…
– У тебя живот опустился…